— О, Боже, — она хлопнула себя по лбу. — Я совсем забыла. Сегодня благотворительная гонка резиновых уток. Я вызвалась помочь. — Она взглянула на часы и схватила меня за руку. — Идём. Мы ещё можем успеть.
Масса людей уже выстроилась на пешеходных мостиках над рекой. Некоторые стояли в воде, закатав брюки до колен, пока яркие резиновые утки спускались с моста и спокойно плыли к ним.
— Это настоящее напряжение, Родел. Не уверен, что я могу с этим справиться.
— Иди, спонсируй утку. — Она подтолкнула меня к столику рядом со своим. — Я задержусь.
Я бы никогда за сотню лет не подумал, что скажу слова, которые произнёс дальше, но сказал. Ради неё.
— Я бы хотел проспонсировать резиновую утку, пожалуйста.
— Это будет десять фунтов. — Один из волонтёров взял мои деньги и протянул мне утку. — Удачи, приятель.
Я держал маленькую игрушку на своей ладони. Она смотрела на меня в ответ своим оранжевым клювом.
— Хорошо, дружок. Покажи мне, на что ты способен.
Я нашёл место, чтобы выпустить свою утку. Казалось, люди просто разошлись, пропуская меня. Я принял это за добрый знак. Моя утка была крутой. Родел как безумная махала мне рукой, пока я стоял, возвышаясь над всеми на мосту.
— Не подведи меня на глазах у моей женщины, — сказал я своей утке, держа её над водой, ожидая следующего сигнала к запуску.
— Прошу прощения, сэр, — на моё плечо легла тяжёлая рука. — Мне придётся попросить вас сейчас же остановиться.
Я развернулся лицом к мрачному полицейскому с дубинкой в руке.
— Нам только что поступила жалоба, — сказал он. — Оказывается, есть древнее постановление, в котором говорится, что река и зона отдыха не могут быть использованы по воскресеньям для целей сбора средств.
Я осмотрелся и заметил вокруг полицейские машины. Офицеры в форме отводили людей от мостов и собирали из воды жёлтых резиновых птиц. Родел убирала свой столик.
— Никаких гонок резиновых уточек? — спросил я.
— Я советую вам забыть об этом, иначе арест.
Мгновение я думал отпустить свою маленькую утку.
«Беги. Плыви свободно, мой друг».
Я мог сказать, что не так понял инструкции полицейского. Но я достал свою утку из воды и выпрямился.
— Это немного жестоко, вы так не думаете?
— Просто делаю свою работу, — он казался смущённым.
— Всё в порядке? — Родел подошла к нам и остановилась рядом со мной.
— Он не даёт мне поиграть с моей резиновой уточкой, Родел.
— Всё в порядке, — она улыбнулась офицеру и начала уводить меня прочь. — Я с ним разберусь.
Я держал свою утку, пока она вела меня к кафе через мост.
— Это твоя реакция на зверство, свидетелем которого мы только что стали? — мне пришлось пригнуться, чтобы войти в помещение. — Кафе?
Она игнорировала меня, пока официантка провожала нас к столику у окна. Мы смотрели, как полиция собирает уток рыболовными сетями и запирает их в машинах.
— Прости, что тебе пришлось это увидеть, — сказала Родел моей утке, отворачивая её от окна.
Мои плечи начали дрожать. Я не мог сдержать громкий хохот, который вырвался из моего рта. Я слишком долго держался. Губы Родел растянулись в улыбке. И затем мы согнулись над столом, смеясь до боли в рёбрах. Вежливые посетители вокруг нас держали сэндвичи в воздухе, наблюдая, как мы сходим с ума.
— Нет, — я покачал головой, когда официантка наконец осмелилась подойти к нашему столику с чайником. — Мне кофе.
Я наконец-то мог его пить. Теперь мне не подходило ничто другое.
Родел сделала для нас заказ и откинулась на спинку стула.
— Люблю, когда ты смеёшься, — тихо сказала она, глядя на меня. — Знаешь, что удивительно?
— Что?
— То, что мы оба сидим здесь и смеёмся в годовщину того дня, когда потеряли Мо и Лили.
Мы молча взялись за руки через стол, находя успокоение друг в друге.
— Я сегодня звонил Саре, — сказал я. Мы не говорили с похорон Лили, но я знал, что она скучает по ней так же, как и я, и именно сегодня чувствовал необходимость связаться со своей бывшей.
— И?
Я покачал головой.
— Не думаю, что она когда-нибудь простит меня за то, что случилось с Лили.
Родел мягко сжала мою руку.
— Тебя будут любить. Будут ненавидеть. И это всегда больше относится к тем людям, чем к тебе.
Мы сидели в комфортной тишине, потерявшись в мыслях, пока нам не принесли еду.
По пути домой Родел толкнула меня к газетному киоску.
— Давай зайдём сюда.
На стенах висели железные таблички и магниты на холодильник. За стеклянной витриной у кассы выстроились фарфоровые куклы.
— Я сейчас вернусь. Ты пока осмотрись, — сказала Родел, направляясь в конец магазина.
Я играл с музыкой ветра, пока ждал её.
— Готово! — объявила она.
Я развернулся и замер. Её лицо практически потерялось за букетом из шести жёлтых шаров.
— Ты по-прежнему держишь их в своём кабинете? — спросила она.
— Некоторым людям нравится держать в комнате цветы. Я люблю жёлтые шарики.
— Ну, тогда пошли, — она потянула меня за руку на улицу.
— Куда мы идём? — то, как она шла по улице, напоминало мне, как Лили бежала впереди меня в торговом центре, держа свои шарики. От этого у меня кольнуло в сердце.
Над нами висели баннеры о неудачной гонке уток, пока Родел вела меня обратно к одному из каменных мостов, растянувшихся над рекой. Толпы разошлись, и перед нами простиралась река. Несколько туристов сидели на травяных берегах. Бук, ивы и каштаны шевелили ветками на летнем ветру.
— Держи, — Родел протянула мне шарики, пока мы стояли на мосту. — Для Лили.
У меня сжалось горло, пока я забирал их. Я достал из связки три шара и отдал ей.
— Для Мо.
Её глаза стали ярче от непролитых слёз, но она улыбнулась мне.
— Вместе?
— Вместе.
Мы отпустили шары и смотрели, как они уплывают в небо. Оно было райски-голубым, безграничным и бесконечным.
Что-то воспарило внутри меня — лёгкое как пёрышко, пока шарики летели всё выше и выше. Последние слова Лили: «Увидимся на другой стороне».
— Увидимся на другой стороне, малышка, — повторил я эти слова.
Родел обвила рукой мою талию, пока шарики исчезали из виду. Я поцеловал её в макушку, и мы пошли прочь от моста.
— Прошу прощения, сэр. — Мне на плечо легла тяжёлая рука.
Я развернулся и встретился взглядом с тем же полицейским, которого видел раньше.
«К чёрту всё это».
— Дайте, я угадаю, — сказал я. — Есть древнее постановление, в котором говорится — никаких шариков по воскресеньям?
Он с ожиданием вытянул руку.
— Ах, — я протянул резиновую уточку, которую держал под мышкой. — Мы не собирались опускать её в воду.
После этого он показался ещё строже.
— Правда? Даже у себя в ванной?
Он прочистил горло и коротко кивнул нам.
— Что ж, тогда хорошо. Продолжайте.
Я подождал, пока он не уйдёт с моста, прежде чем сжать свою утку и пропищать ему вслед.
— Джек! — Родел шлёпнула меня по руке.
— Мы спасли одну. — Я держал перед ней пухлую маленькую птичку. — Нам нужно вернуть её в
