Мы останавливаемся на пешеходном переходе, когда загорается красный свет.
— У меня не было времени изучить свежее мясо на занятиях, — шучу я. — Поскольку, как ты уже знаешь, я пыталась научить их спрягать.
— Знаешь, как говорят: все начинается со спряжения. А затем это приводит к желаемому завершению.
Я закатываю глаза.
— Ты сумасшедшая. И настырная.
Она потирает руки, словно злодей из фильма, обдумывающий свой зловещий план.
— Но что, если ты нравишься одному из студентов? Ты была бы секси учительницей, а затем у тебя могли бы развиться запретные отношения с учеником, — говорит она шепотом, пока теплое солнце опаляет нас своими лучами.
— Не хочу тебя расстраивать, но я не думаю, что это запрещено, раз уж я учу взрослых.
Харпер щелкает пальцами.
— Проклятье. Что насчет Саймона?
Прямолинейность ее вопроса заставляет меня замедлить темп.
— А что насчет него? — отвечаю я, сохраняя спокойный тон. Я не хочу рассказывать, что мы подружились за просмотром «ИглКам». Крошечные хищные птицы совершенно очаровательны, и мне нравится беседовать с ним об орлах. Но если я скажу Харпер, что мы о них переписываемся, она все поймет, и мои неуместные чувства будут раскрыты. Я не уверена, что готова к этому.
— На работе все хорошо? — спрашивает она, потянув меня за руку, чтобы мы продолжили наш путь.
— Он — отличный босс. Очень непринужденный, спокойный и умный, и мы весело проводим вместе время. — И, черт возьми, я сказала слишком много. Я почти раскрыла себя.
Харпер резко тормозит на остановке возле закусочной. Оттуда доносится запах бекона, когда посетитель открывает дверь. Моя подруга тыкает меня в плечо и прищуривает свои голубые глаза, глядя на меня.
— Он тебе нравится, ведь так?
— Нет, — говорю я, громко смеясь, чтобы доказать, что не чувствую этого к нему. — Совсем нет.
Она скрещивает руки.
— Отрицание ни к чему тебя не приведет. И я это вижу.
— Как?
— Этот твой фальшивый смех для начала. И то, как ты описывала его черты характера своим «о-я-так-хочу-чтобы-он-был-моим» голосом.
Я пытаюсь отмахнуться от этого.
— А вот и нет, — отшучиваюсь я, но румянец, появляющийся на моих щеках, делает этот протест бессмысленным.
— А теперь и румянец на твоих щеках.
— Ладно, — говорю я с ворчанием. — Возможно, он мне немного нравится.
Она выгибает бровь.
— Немного?
— Хорошо, сильно, — признаюсь я.
Ее глаза загораются.
— Так и знала!
Облегчение неожиданно наполняет меня. Хорошо, что я призналась в том, что так долго держала в себе. Может быть, я хочу обсудить его. О, черт возьми, я всегда хочу говорить о нем.
— Думаешь, это смешно чувствовать что-то к своему боссу? — Я поднимаю руку, останавливая ее. — Подожди. Не отвечай. Я уже знаю. Это смешно.
Харпер обнимает меня.
— Я вовсе не думаю, что это смешно. Он — хороший парень, он без ума от своей дочери, гуляет с ней по городу, делает с ней всякие крутые вещи. Но ты знаешь это лучше меня. А еще я знаю, что прошлой осенью он решил найти кого-то, кто тоже будет делать крутые вещи вместе с ней. Кого-то, кто будет ходить в «Музей естественной истории» вместе с Хейден, а не писать смс своим подружкам-нянькам о том, что собирается делать после работы. Вот почему я посоветовала ему тебя. И я знаю, что эта работа важна для тебя, поэтому, чтобы ни случилось, будь осторожна, хорошо?
— Ты имеешь в виду всегда предохраняться? — говорю я с серьезным выражением лица.
Ее глаза почти выскакивают из орбит.
— Это не совсем то, что я имела в виду. Но да. Безусловно. — Она делает паузу, а затем продолжает серьезным тоном: — Но я имела в виду твое сердце.
— Я знаю, — мягко говорю я.
— Очень многое поставлено на карту. Вот почему я это говорю.
Я вздыхаю.
— Да, ты права. Я буду осторожна, обещаю.
Она указывает на меня.
— Увидимся в пятницу. Мы же по-прежнему собираемся пойти куда-нибудь?
Я киваю.
— Конечно. Только напиши мне время.
Подруга быстро обнимает меня, а затем убегает.
Я повторяю про себя ее предупреждение, пока иду к нему домой в Верхнем Ист-Сайде.
Будь осторожна.
Я медленно приближаюсь к его дому и вхожу в лифт. Когда нажимаю на кнопку его этажа, я кладу руку на свой живот и стараюсь успокоить буйство возбуждения в своем теле. Я осторожна, когда выхожу на его этаже и стучу в дверь, но дикая нервозность все-таки проносится сквозь меня.
Хейден открывает дверь, широко ее распахивая. Она обнимает меня за талию, почти повиснув на мне.
— Эбби! Присоединяйся к нашему чаепитию!
Она хватает меня за руку и тянет в гостиную, величественно указывая на свой голубой стол с динозаврами. Он сервирован для чаепития, и ее папа уже наслаждается чашечкой чая.
Я отчаянно пытаюсь не думать о том, как он коснулся моего лица прошлой ночью. Или как прислал мне смс сегодня утром. Или то, что он принес мне торт.
Но битва проиграна. Как я могу думать о чем-то другом, кроме сладких головокружительных мыслей, когда смотрю на него. Этот мужчина выглядит совершенно очаровательно, сидя за маленьким столиком: его колени высоко задраны, так как он сидит на крохотном стульчике и пьет чай со своей дочерью и игрушечным слоником.
Хейден хватает большой стул и ставит его рядом со мной. Я бросаю сумку, улыбаюсь Саймону и вливаюсь в вечеринку. Мое место за этим столом гораздо удобнее, чем у него.
— Хочешь еще персиково-малинового чая с кокосом и шоколадом? — спрашивает Хейден у слона.
Саймон поднимает серую игрушку и заставляет ее кивать.
— Да, пожалуйста. С медом, сахаром и сиропом, — говорит он низким голосом.
Хейден берет свой пластиковый чайничек и наливает чай для игрушки. Она поднимает чашку и смотрит на меня.
— Хочешь попробовать этот волшебный чай?
Я с энтузиазмом киваю.
— С радостью. Что делает этот волшебный чай?
Она шепчет, пока наливает мне чай:
— Твои волосы станут фиолетовыми.
Мои глаза округляются, и я хлопаю в ладоши.
— Я пришла на правильное чаепитие. Я как раз искала чай, который сможет это сделать.
Она вручает мне чашку, и я делаю воображаемый глоток. Потом провожу рукой по своим волнистым волосам, и Саймон притворяется удивленным.
— Это уже происходит. Я вижу фиолетовые пряди в твоих волосах.
Хейден стреляет в него красноречивым взглядом.
— Нет, папочка. Оказывается, она случайно выпила чай с радужным зельем, и как только ее волосы превратятся в радугу, гномы придут и украдут ее. — Она переводит свой взгляд на меня. — Эбби! Твои волосы окрашиваются во все цвета
