Я не меньше часа прорыдала, лежа на полу и свернувшись в клубочек. Меня трясло, сильно трясло, будто была лихорадка. Слезы текли беспрерывно. Казалось, что они никогда не закончатся, они будут литься бесконечно.
Я себя жалела. Впервые в жизни я себя жалела. Все шестнадцать лет я ни разу не давала себе слабину, а сегодня прорвало. Вся больно, которая накопилась за это время, выплеснулась наружу.
Я боялась. Я очень боялась того, что меня ждет. А ждет неизвестность. К чему она приведет?
За этот час ничего не решила, зато выплеснула все свои эмоции, которые накопились за этот большой промежуток времени. Но нужно снова становиться прежней Катей, успокаиваться и не отчаиваться. Еще бы желательно умыться. А то, наверное, мое лицо сейчас красное, опухшее и похоже на помидор. Это как-то не связывалось с моим привычным видом.
Я встала с пола и, слегка пошатываясь, побрела к неприметной двери, в которой, надеюсь, была ванная комната.
Да, это была именно она. На обстановку не обратила никого внимания. Главное было умыться. Открыла кран и холодной водой умыла лицо. Здесь не оказалось зеркала, поэтому не смогла увидеть весь масштаб катастрофы. Надеюсь, он не глобальный.
От воды мне полегчало, и я смогла немного успокоить.
Вернулась в спальню и села на кровать. Так, нужно что-то решить!
Но стук в дверь не дал этого сделать. В комнату вошли две служаки. Они были скромно одеты в длинные до колена серые платья с белыми воротничками и в фартуки с кружевами такого же цвета, что и воротник. На ногах были мягкие серые туфли на низком каблуке. На вид женщины были приятные и даже дружелюбные.
Они сделали реверанс и опустили свой взгляд в пол.
— Здравствуйте, Ваше Высочество-сказала одна из женщин. — Меня зовут Глория. Это Клава. Мы ваши служанки. Если вам что-то нужно, то вы можете обратиться к нам.
Мне было непривычно слышать «Ваше Высочество». Для меня это было чем-то необычным, как будто из другой вселенной.
— Ваше Высочество, нам приказали вас подготовить к вечеру, — сказала Клава.
— Что будет вечером? — затуманено спросила.
— Вы сегодня будете ужинать вместе с Его Величеством и королевскими придворными, — пояснила Глория.
Что ж ели меня там ждут, то нужно собираться.
— Хорошо, — отстранённо согласилась я.
Женщины куда-то ушли, а минут через десять вернулись с различными флакончиками для ванны и большим белым полотенцем.
Они пытались меня помыть, но я упиралась: не привыкла к тому, что за мной ухаживали. Я привыкла делать все сама.
Как помылась, не помню, что для этого использовала, тоже. Я была в каком-то коконе задумчивости и отчаяния и не хотела оттуда выбираться.
После меня нарядили в какое-то домашнюю сорочку и расчесали волосы, сказав, что платье для ужина принесут позже, а пока я могу отдохнуть. Вот и славненько!
Когда служанки ушли, снова села на кровать. Поняла, что хочу спать. Меня клонит в сон. И это не из-за усталости и эмоционального сбоя, а скорее потому что просто хотелось. Я легла на большую и удобную кровать и окунулась в объятья Морфея. Перед этим медленно, будто не решаясь, опустила веки.
Было такое ощущение, что меня кто-то звал, притягивал к себе тонкой ниточкой. Мое сознание, как послушный болванчик, полетело за ней.
Плыла за нитью долго, не понимая, что происходит вокруг. В моей голове мелькали сюжеты из жизни людей, черно-белые, как в музыкальной светящейся шкатулке.
Я увидела маленькую девочку, ей не было и года. Ее на руках качала красивая и миловидная женщина в коричневом строгом, но дорогом платье. Она пела девочке колыбельную. Слов не смогла разобрать, но, взглянув, на малышку, понимала, что ей очень нравиться: легкая улыбка озарила лицо ребенка.
— Ол, Ол! — позвала кого-то женщина. — Посмотри, посмотри же! Она улыбнулась! Наша маленькая Рина улыбнулась!
— Где, дорогая? Покажи!
К женщине подбежал мужчина средних лет в синем бархатном камзоле. Взглянув на малышку, он ответно улыбнулся крохе и нежно обнял своих любимых девочек.
Это были мать и отец. На руках они держали плод своей любви.
Картинка сменилось, и я увидела туже самую женщину, но только она уже бежала по длинному коридору, а в руках несла, плотно прижимая к себе, свое дитя. Женщина была в грязном, местами порванном, платье. Она от кого-то убегала. Но от кого я не смогла понять, так как никого не увидела.
Когда она достигла конца коридора, то перед ней оказался тупик. Стена не давала пройти дальше. Женщина была в ловушке.
Послышались тяжелые, тягучие шаги. Из угла вышло трое мужчин. Один из них стоял впереди, другие позади. Наверное, этот высокородный человек, а позади шедшие, стража, так как они в руках держали острые копья, которыми можно было заколоть насмерть.
Эти люди подошли к бедной матери с ребенком. Женщина не растерялась и была готова дать отпор.
— Я не отдам вам Рину! Вы никогда ее не получите!
— Ты уверена в этом, Олисс? Отдай дитя по-хорошему, или она умрет первой…на твоих глазах! — это был главарь.
Судя по всему, именно от них и бежала.
— Нет! Ты не посмеешь! — отчаянно выкрикнула она и еще ближе прижала малышку.
— Хм, наивная Олисс! Да мне стоит пальцем щелкнуть, как и тебя, и твоего ребенка сразу же убьют, — он смотрел на реакцию матери. Ему нравилось то, что увидел. Страх. В ее глазах был страх.
Мужчина был непоколебим и приказал страже:
— Заберите у нее ребенка!
— Нет, нет! Рина! — истошно закричала женщина, всеми силами пытаясь вернуть дитя. — Отдайте мне ее!
— Нет, Олисс! Уведите ребенка! А с матерью…я сам разберусь!
Он достал из ножен меч и резко проткнул грудь женщины. Та закричала от боли и плавно перетекла на пол. Ее дитя забрали, саму убили…Горечь отразилась на лице матери, которая осталась и после ее смерти. Только напоследок, она хрипло прошептала, отдавая всю свою материнскую любовь: «Рина!»
Картинка исчезла, а мой разум полетел дальше.
Кто были эти люди? Почему они забрали ребенка? Зачем этот мужчина убил бедную женщину? Я не могла найти ответы на вопросы.
Но я почему-то чувствовала, что не просто так передо мной появились эти картинки. Было ощущение, что это как-то связано со мной. Да и любящая пара…Мне казалось, что я где-то их видела в далеком прошлом.
Мой разум продолжил летать по миру сновидений. Больше ничего не оживало, все будто застыло. Картинки оставались немыми и черно-белыми, никак себя не проявляли.
Я думала, что вечно буду плыть в непонятно мне месте, которое казалось, было наподобие архива, хранящего в себе воспоминания людей.
Вдалеке загорелся бледный огонек. Я подумала: «Вот мое спасение!» На лице
