Минута тишины сразу же закончилась, и зал снова наполнился разговорами, проскальзывающими сквозь звуки музыки.
— Грид, ты охренел? — хозяин зашипел, подобно рассерженной змее, наклонившись к своему работнику через стойку. — Не смей при клиентах говорить подобное! Ты что, не понимаешь…
— Это ты не понимаешь, — монстр все-таки сбавил обороты и тоже перешел на более тихий тон, — тот парнишка в лазарете почти ни на что не реагирует. Он совсем плох.
— Да быть не м-может, — мужчина, кажется, стал более седым.
— Ты меня подставил, да, подставил? Подсунул мне девственника без инструктажа? Крайним сделал? — голос Грида стал звучать намного громче, а его голубые глаза горели как никогда зловеще.
— Да, — посмотрел в сторону, — неприятно, я не думал, что он окажется такой размазней… Но в любом случае нам ничего не грозит, даже если этот остолоп найдет где-то деньги, чтобы судиться. Минимум семь свидетелей подтвердят, что про стоп-слово и стоп-жест ему говорили! А коли память такая плохая, то нечего по борделям шастать — сиди дома и читай книжечки, — на лице хозяина вновь поселилась улыбка истинного дельца.
— Лернас тебе хорошо заплатил?
Мужичок вместо ответа хитренько усмехнулся, будто подтверждая данное предположение.
— Мы ему жизнь сломали. Я сломал… — после недолгой паузы продолжил арига, мрачно посмотрев на собеседника. — Вдруг… он не сможет больше работать, не сможет встречаться с девушками или… он, мать твою, завтра покончит с собой? Ты понимаешь?
— Да какое тебе дело до безродного нищего, еще и тряпки, которая от оргазма вешаться собралась! Другой бы радовался, что вкусил запретное удовольствие элиты! — вспыхнул управляющий, буравя монстра взглядом. — Если тебя совесть мучает — оладушков ему в лазарет принеси и извинись. Ну, а если твои муки невыносимы, то могу выдать тебе премию… скажем, золотых восемь… дороже этот пришибленный не стоит.
— Ну ты и мра-азь… Мне есть до него дело! И раз я накосячил, я и буду все исправлять. А деньги… деньги засунь себе куда поглубже, — выплюнул монстр.
— Исправляй, конечно же, исправляй, но не в рабочее время…
— А я здесь больше не работаю, — Грид отпрянул от стойки, не оборачиваясь на побелевшего хозяина, двинулся к выходу.
— Нет, стой… ты… ты не можешь! Да кому ты нужен, если не мне, уродец! Вернись немедленно! — вопил мужичок, грозя кулаком, не решаясь остановить бывшего работника, работника с мощным торсом и длинными щупами, от коих шарахались все охранники.
Арига подхватил свой мешковатый плащ, который заботливые лерментисы почистили и повесили на одну из вешалок у двери.
— На стройке решил батрачить? Ничего-о, поголодаешь, обратно приползешь, волоча отростки, а я еще подумаю, брать тебя или нет!
Входная дверь «Прикосновения» громко захлопнулась, а за ней остались разъяренный управляющий и гости борделя, обсуждающие без умолку выходку странного темно-зеленого создания.
✦✦✦
Шелдан уже второй день лежал в обычном лазарете королевства Орен, но не в общей посеревшей палате, как заурядный бедняк, и не в коридоре, как нищий, а в отдельной — светлой и чистой… явно недешевой. Мебель почти новая, занавески белоснежные, да и на прикроватном столике его дожидалась вполне роскошная еда, роскошная по меркам лазарета: поднос с овощным рагу, чаем с ароматом лечебных трав и несколькими ржаными булочками.
Шел, завернувшись в одеяло, смотрел в стену, вспоминая подробности самой ужасной ночи в жизни, которые мечтал забыть, только не мог. Они продолжали лезть в его голову, его душу, снова и снова просачивались во все мысли. Это был самый настоящий кошмар, сотканный из обрывков бесконечной сессии, шепота, боли, страха и отчаяния. Кошмар, что не исчезнет и не покинет, а останется навсегда глубоко внутри… Щупальца, гладкие и будто стальные, обвивали, ласкали тело против воли, проникали… Разве можно такое взять и так просто забыть? Нет, он честно пытался справиться со всем этим, но ад, поглотивший его, разорвавший и сломавший полностью, оказался слишком огромен для одного маленького человека.
Входная дверь тихонько лязгнула, отчего переписчик вздрогнул и сжался в уютном укрытии, отвлекшись на секунду от своих терзаний.
— Привет, Шели, а я тебе яблочек принес, — раздался до боли знакомый и язвительный голос. Лер, подойдя к кровати и правда поставил на тумбу корзинку, до верху набитую гостинцами, потеснив поднос с обедом, — ну, правда, немножко червивые. Но ты же бедный, тебе не привыкать, да? Компотик там сваришь, чего добру-то пропадать.
— Зачем? — выдохнул юноша, не отводя взгляда от стены. Из его тусклых ореховых глаз, что уже вряд ли станут прежними, бежали безмолвные слезы и капали прямо на подушку.
— Что значит зачем? Ты же мой друг, разве я мог не навестить друга?.. А, ты про ту ночь, — усмехнулся гость и театрально ударил себя ладонью по лицу. — Ну… я же как лучше хотел. Купил тебе опытную шлюху, самую дорогую. А тебе разве не понравилось? Странно, целители говорили, что им впервые притащили такую обконченную и счастливую суку, они аж обзавидовались, — добавил он серьезным тоном.
— Уходи, — так же тихо прошелестел переписчик, натягивая одеяло на голову.
— Не могу, Шели, — Лернас по-хозяйски уселся прямо на кровать больного и закинул ногу на ногу, — как же я уйду из палаты, которую оплачиваю?
Шелдан молчал, продолжая разглядывать трещинки и потертости краски, лишь его губы дрожали, но ни одного всхлипа так и не донеслось до злорадного гостя.
— Целитель сказал, ты здоров, как вол. Никаких повреждений и прочего. У тебя всего два синячишка, и те уже рассосались. Я не понимаю, чего ты здесь валяешься, вместо того чтобы своими обязанностями заниматься? Папенька мне всю плешь проел, ведь его любимчик из подворотни целых два дня не работал! Как же так?
— Я не вернусь…
— Ладно-ладно, признаюсь, я погорячился, — Лер изобразил глубокое раскаяние на ехидном лице, даже сложил руки, словно молится, — шутка получилась несмешная, можешь в следующий раз оплатить за меня визит в «Прикосновение». Ну, когда разбогатеешь, конечно. А теперь поднимайся и ползи к своим бумажонкам, симулянт, — он положил ладонь на кулек из одеяла, ориентировочно на то место, где должно было быть плечо паренька.
— Не трогай меня! — Шелдан забарахтался в уютном тряпичном коконе, истошно вопя и уже через секунду вжимался всем телом в угол, буравя ошалевшего богатея безумными испуганными глазами, горевшими под каскадом русых волос. — Не прикасайся… ко мне…
— Полегче, Шели, только не кусайся, ладно? — удивленно протянул Лернас, соскочив на всякий случай на пол. — Какой-то ты нервный…
Юноша, рвано дыша, продолжал молча пронизывать взглядом посетителя, ловя каждое его движение.
— Не трогай меня… не трогай… — повторял он тускло и беспрерывно, будто заклинание, глотая безмолвные слезы.
— Да, приятель, похоже, нам надо искать нового переписчика. Обрадую папеньку, чтобы не ждал нашего чудо-мальчика. Был и спятил… вот и делай добро нищебродам, — констатировал сын бургомистра, изучая пациента, как диковинную зверушку, затем глубоко вздохнул,
