— Я люблю тебя, — выдохнул арига, привычно обнимая худенькое тельце щупальцами, скользя по ночнушке вполне невинно и предельно ласково, отчего малышка моментально растаяла и сама прильнула к губам, растворяясь в своем обожаемом монстре без остатка.
☆☆☆
Келгар не дышал, точнее, боялся сделать глубокий вдох или же пошевелиться. Его руки, некогда связанные, ныли зверски, но не смотря на это, он пытался нащупать среди пыли и камушков хоть что-то похожее на оружие.
— Не дэргайс-са, иначэ тэбэ будеэт очэн болна, — донеслось вперемешку с глухим клокотанием из непроглядной темноты, окутавшей паучьи пещеры.
Ни одной, даже крошечной, искорки света, как и ни одной крупицы надежды в этом мрачном аду… Приходилось ориентироваться лишь на слух — но лучше не слышать пугающее копошение, клокот и шипение…
Бывший судья и не дергался, не пытался кричать, только дрожал непроизвольно, почувствовав на собственной груди длинную и тяжелую конечность, придавившую его к земле, без особых усилий.
— Крас-савчэк, очэн крас-савчэк. Самый болшой крас-савчэк из вс-сэх, — продолжила тьма ледяным и исковерканным голосом. И от голоса этого кровь в жилах стыла моментально.
Юноша, проглотив свой застрявший в горле вопль, отвернулся и зажмурился от безысходности, когда еще две паучьи лапы надежно зафиксировали его тело.
— Ты мнэ нра-авитс-са очэн, — тюремная роба, в которой Келгара и закинули в паучьи пещеры, за секунду была распорота на лоскуты огромной хищницей, оставив на груди пленника несколько длинных кровавых полос.
— Мама… — прошептал Келгар, окончательно заледенев от пробирающего до костей ужаса.
☆☆☆☆☆☆☆☆☆
