Вернувшись в игру после обеда, очнувшись, как всегда, возле столовой, я понял, что промок до последней нитки, хоть и было тех ниток… — в общем, в игре хлестал ливень. Давненько, кстати, не было дождя, уже начал подумывать, что началась засуха.
Метнувшись в столовую, под крышу, я стал смотреть на стену дождя… хорошо поливает, не думаю, что при таких делах можно продолжать работать. С обеда стали прибывать и другие глинодобытчики, и кто-то, присвистнув, радостно резюмировал: «Всё… шабаш, отдыхаем ребята!».
Народ зашумел. Кто-то благодарил игровые погодные алгоритмы за нежданный отдых, а кто-то, наоборот, бурчал о том, что и денег теперь получит меньше, чем рассчитывал. Через минут десять примчался Семён и объявил о том, что из-за дождя будет перерыв на три часа, и если дождь пройдёт и вода в траншеях успеет сойти, то работы возобновятся. Стас с Прокопом, как и некоторые другие игроки, решили выйти из игры на указанное время, а вот я решил воспользоваться случаем и, надеясь, что ливень будет не слишком долгим, прошвырнуться по городу. Но, помимо погоды, была и ещё одна проблема — одежда. Работали все, как правило, без неё, но это вовсе не означало, что её ни у кого нет. Многие ходили в одинаковых сероватых домотканых одёжках, и я решил прояснить этот вопрос у бригадира.
— Тебе зачем? — спросил Семён, когда я рассказал ему о своём желании, стать обладателем этих модных нарядов.
— Да надоело уже ходить, как туземец из Папуа-Новая Гвинея, тем более что у нас тут далеко не экватор, холодновато бывает, особенно вот как сейчас, — кивнул я на дверной проём, за которым шумел ливень.
— Ладно, — ответил бригадир после некоторого раздумья, — иди за мной!
Семён, оглядев улицу, щедро омываемую водой, резво куда-то помчался, на ходу крикнув мне, чтобы я не отставал. Пробежав пару десятков метров, он нырнул в какое-то строение, оказавшееся пристройкой к некому складу, и, велев мне оставаться на месте, открыл внутреннюю дверь и прошёл дальше. Вскоре вернулся с небольшим рулоном под мышкой. Вручив его мне, он строго предупредил, что эта одежда теперь числится за мной, и если я её угроблю, то стоимость вычтут из моей зарплаты. Поблагодарив и пообещав быть аккуратным, я идентифицировал вещи. Это оказались: простая шерстяная рубаха и простые шерстяные штаны, не обладающие никакими эффектами, кроме защиты от холода, равной шести процентам.
— Откуда у вас шерсть? — спросил я с удивлением.
— Это тебе знать пока необязательно, — выдал шаблонный ответ Семён.
Когда мы вышли на улицу, дождь уже сходил на нет, и бригадир быстрым шагом удалился по каким-то своим делам. Я, ещё немного подождав, укрываясь под козырьком, тоже пошёл вдоль улицы. Дождь ещё моросил, но это особо не мешало. Потоки воды на земле стихли, так что можно было спокойно пройти, тем более что по улицам тянулась неширокая полоса из каменных плит.
Крыша главного здания возвышалась над остальными, по правую руку, и я решил пройти ближе к центру посёлка. Где-то спереди слышался металлический стук — очевидно, кузня, для которой дожди нипочём. На улицах можно было периодически встретить стражей правопорядка, их отличительная черта — неспешная прогулка с оружием в руках или на поясе; остальные, как правило, куда-либо стремительно шли или бежали, и оружия у таковых обычно не наблюдалось. Один раз мимо проехала небольшая телега, запряжённая двумя игроками. Везли те самые кирпичи, которые сделаны из глины, добытой нами. Куда они направлялись, я так и не понял, а идти за ними не стал — мало ли что могут подумать.
Неожиданно уши уловили звуки гитары. Они, хоть и были приглушённые и раздавались не под самым носом, но я такое никогда не спутаю. Огляделся… вроде ничего необычного не видно, никаких подготовок к концертам не наблюдается. Через пару десятков шагов увидел одноэтажное здание. Выглядело оно в целом так же, как и остальные: длинные бревенчатые срубы, иногда с какими-нибудь украшательствами, вырезанными из того же дерева, продолговатые окна, со стёклами, кстати, а не с какими-нибудь бычьими пузырями — что радовало. Самым большим отличием была, пожалуй, надпись, красовавшаяся над входом: «Трактир».
Странно, место для приёма пищи в посёлке уже было, так зачем ещё одно? Или то было, так сказать, государственное учреждение, а это частное? Или, быть может, оно исключительно для высшего сословия — тех самых граждан города? Ладно, чего гадать, пойду, посмотрю — для того и затеял прогулку.
Дверь была открыта, из-за чего гитарные звуки я и смог услышать. Встав на пороге, посмотрел внутрь, привыкая к более тусклому освещению: зал метров десять на пятнадцать, несколько столов со стульями жмутся к стенам, а по центру противоположной от входа стены самая натуральная барная стойка, с соответствующей батареей бутылок за спиной бармена. Ничего себе, это же самый настоящий бар, только неоновых огней на входе не хватает! Хотя какой неон — сейчас день… это я от неожиданности. Вышибал у входа также нет, хотя если те два амбала, уплетающие что-то за одним из столов, не просто случайные посетители, то вышибить меня из этого заведения, будет кому. Но тревоги они не проявляли и вообще общались только друг с другом. На небольшом приподнятом пяточке сидел какой-то парень и в задумчивости перебирал струны гитары. Или это не совсем гитара? С моего места было плохо видно, кажется, это что-то из предков современной гитары — гусли, может, какие… так сразу и не поймёшь.
Пока я раздумывал — пройти дальше к барной стойке или ретироваться, меня окликнул бармен:
— Эй, Преднизалон, заходи! Чего встал?
После этих слов раздались смешки, и я заметил, что амбалы и гитарист отвлеклись от своих занятий, посмотрев на меня, но через пару секунд вновь вернулись к ним. Я уж было подумал, что стал знаменитостью, иначе, откуда эти незнакомые игроки меня знают, и в чём причина смеха? Но бармен поспешил развеять мои домыслы:
— Новенький?
— Ну да, недавно здесь, — ответил я.
— Что будешь пить, амиго?
— А что, новеньким здесь можно пить? У меня и заплатить нечем, разве что глину могу предложить, — растерянно ответил я.
— Аха-ха-ха, оставь её себе! Одну порцию можно, денег здесь нет, вместо них твой статус в городе, так что присаживайся, сейчас я тебе налью нашего стандартного напитка!
Я присмотрелся к бармену: высокий худощавый парень, на вид за тридцать, живые чёрные глаза и такие же чёрные тонкие усики над верхней губой. Одетый в яркую, по сравнению с другими
