– Как я уже сказала, мне хотелось, чтобы вы оказались правы. Я подумала, вдруг новое лицо и новый подход чем-то помогут? Надеялась, появление новичка напомнит подопечным, что, пусть «Аркхем» представляется им безвременной пропастью и чистилищем, на самом деле время движется, все меняется, и, возможно, им необязательно носить нестираемое клеймо опасных преступников. Что у них есть шанс измениться и стать лучше.
– Иногда «Аркхем» и вправду кажется преддверием ада, – прошептала Харлин. – Вокруг нет ничего и никого. Пациенты лишены человеческих контактов, кроме друг друга и персонала. Нет ни интернета, ни социальных сетей...
Доктор Лиланд слегка нахмурилась.
– Люди, попавшие сюда, слишком опасны для тюрем усиленного режима и слишком больны, чтобы держать их в обычной больнице под замком. Они токсичны даже для самого ужасного окружения. Рядом с ними люди будто дышат ядом.
Харлин удивленно посмотрела на нее. Неужели это та же женщина, которая минуту назад говорила, что хотела бы улучшить жизнь заключенных в больнице?
Лиланд бросила на нее косой взгляд:
– У меня тоже бывает плохое настроение.
– Но ведь не все здесь безнадежны. Некоторые выздоравливают и выписываются.
– Иногда. Впрочем, это случается все реже. Быть может, потому что мир скатывается в безумие, и Томас Зсасз оказался прав.
– Вы имеете в виду его идею, будто безумие – единственная здравая реакция на сошедший с ума мир?
– Именно, – Джоан села за свой стол. – Кстати, с Виктором Зсасзом они не родственники. Насколько мне известно.
– Если Томас прав, – медленно проговорила Харлин, – не означает ли это, что нет никакого смысла в помощи пациентам обрести душевное здоровье? Знаете, дорогуша, ни за какие коврижки в это не поверю, – добавила она гнусавым голосом девчонки с бруклинских улиц.
Доктор Лиланд рассмеялась.
– Вот и хорошо. Возьмите отгул на остаток дня и на завтра, просто чтобы убедиться, что организм избавился от той дряни, которую они подмешали в чай. Отдохните и послезавтра возвращайтесь на работу. Мельницы никуда не убегут.
– Я не могу понять, как им удалось меня отравить. Они были прикованы к стульям, а лианы Памелы...
Она умолкла, не в силах понять, произошло ли увиденное на самом деле или у неё все же возникла галлюцинация.
Лиланд плечами пожала.
– Уже не первый раз пациентам «Аркхема» удается провернуть невозможное. Они очень хитрые. Даже те, у кого нет сверхспособностей.
Харлин почувствовала себя очень усталой и поднялась на ноги.
– А я-то воображала, будто делаю для них нечто важное.
– Для разнообразия сделайте что-то для себя и посидите завтра дома.
– Не хочется проявлять слабость. Подопечные перестанут мне доверять, если решат, будто Памела Айсли может одной левой справиться со мной.
– Насчет Ядовитого Плюща не беспокойтесь. Помните, она ненавидит вас куда меньше, чем остальное человечество. Это к лучшему. Она пользуется влиянием среди заключенных, и далеко не все из них женщины.
Харлин направилась в кабинет, чтобы забрать кое- какие вещи, в том числе, несколько папок с историями болезни. Если уж отсиживаться дома, то с пользой. Она пыталась открыть тугой замок, рассуждая, какие карточки взять и на чем сконцентрироваться: на личностных расстройствах или на болезнях.
Когда ей удалось открыть дверь, первым, что она увидела, была роза, стоящая в крохотной круглой вазочке на ее столе.
Харлин замерла, рассматривая полностью раскрывшийся цветок роскошного темно-алого цвета. Роза стояла в прозрачной, стеклянной вазе. Сердце у Харлин дрогнуло при мысли, что кто-то подарил ей нечто столь прекрасное. Подарки обычно приносят людям радость, но она даже не помнила, когда кто-то в последний раз сделал ради нее что-то подобное.
«Возьми себя в руки, подруга, – прошептал тихий голосок разума. – Это просто цветок. Не куча золота и не бриллиант Хоуп, и даже не приказ о повышении зарплаты. Ты заметила, что это растение? Оно тебе ни о ком не напоминает?»
Харлин обдало холодом. Неужели Памела Айсли – Ядовитый Плющ – пытается снова навредить ей? Или это предложение мира?
Извините, что пыталась убить вас. Больше такого не повторится.
Господи, что, если Ядовитый Плющ не просто не возненавидела ее, а захотела с ней подружиться? На что похожа такая дружба?
Но Ядовитый Плющ никогда не срезала растения, для нее такой поступок расценивался, как убийство. Она ни за что не решилась бы на подобное.
Тогда кто прислал ей розу?
Вдруг это ловушка?
Глупая мысль: какая из розы ловушка?
«Если поспрашивать здешних пациентов, выяснится, что даже воздух можно сделать опасным», – подумалось ей. «Тут все мы эксперты в опасностях».
Роза могла оказаться электрифицированной. Или швыряться отравленными шипами. А если она наклонится понюхать цветок, а он брызнет ей в лицо уксусом? Или чем-нибудь похуже?
Пока доктор Квинзель шла к столу, ничто не взорвалось и не упало ей на голову. Хороший знак. Приблизившись, она заметила рядом с вазой игральную карту рубашкой вверх. Харлин машинально подняла ее, не задумавшись о последствиях.
Какое-то время она молча смотрела на подарок, а потом рассмеялась и почувствовала, как напряжение спадает. Ей следовало бы сразу догадаться, что роза была не от Ядовитого Плюща, да и вообще не от женщины.
На карте был изображен Джокер. Под смеющимся лицом клоуна шла надпись:
Добро пожаловать! Почему бы вам при случае не опуститься до моего уровня? Джей.
– Отличная шутка, мистер Джей, – произнесла она голосом крутой бруклинской девчонки. – Игра слов, разумеется.
Прекрасную розу мог подарить только мужчина. Только ему хватило бы смелости вообразить, будто при виде одной роскошной розы женщина придет в такой восторг, что не обратит внимания на отсутствие еще десяти.
Кому-то придется продемонстрировать мистеру Джею, что он ошибается, и Харлин как нельзя лучше подходила для подобной роли.
Но это подождёт до завтра.
Ещё решит, что одной розы достаточно, чтобы она кинулась к нему навстречу.
12
Когда на следующее утро Харлин вошла в кабинет доктора Лиланд, та посмотрела на нее с удивлением и недовольством.
– Мне казалось, мы договорились, что вы отдохнете еще один день.
– Я отдохнула, – заверила ее Харлин. – Я настолько превосходно себя чувствую, что не считаю нужным пропускать рабочий день.
– Вам стоило провести время дома, – нахмурилась доктор Лиланд.
– В этом нет необходимости. В противном случае, я бы не разговаривала сейчас с вами. Я отлично себя чувствую. Никакие отрицательные последствия от отравленного чая меня не тревожат, и я вовсе не травмирована. Я хочу продолжить работу.
Харлин с трудом скрывала нетерпение. Иногда ей казалось, что забота Лиланд больше напоминает жесткий контроль.
Джоан взглянула на нее с сомнением.
– Ладно, так и быть. Но если почувствуете себя нехорошо...
– Я тут же
