– Ты здесь, с нами, а твой дружок... где он? – продолжала Памела. – Попивает с кем-то чаек, судя по всему. Такое случается, когда становишься придатком к мужчине. Как жареным запахнет, он столкнет тебя в огонь, лишь бы самому спастись. Они всегда так поступают.
– У нас было по-другому, – рявкнула Харриет.
– Да неужели? – Памела рассмеялась коротко и насмешливо. – А на вид не скажешь.
– Блестяще! – встряла Сорока.
Женщины с укором повернулись к Харлин.
– Непростая тема, – заговорила она, пытаясь собраться с мыслями. Чашка в руке внезапно показалась ей очень тяжелой. Ей вдруг так захотелось опустить веки...
Тем временем лианы в волосах Памелы все удлинялись, скользя по ее плечам, рукам. Но так не бывает. Лианы не могли дорасти до цепей, не могли ломать звенья с такой легкостью, будто цепи сделаны из хрупкого пластика.
«Это невозможно, это галлюцинация, – думала Харлин, глядя, как лианы одну за другой освобождают сперва Харриет, потом Сороку и, наконец, Мари Луизу. – Со мной играет воображение».
– Ошибаешься, – голос Памелы звучал совсем не сонно. – Это не галлюцинация.
«Как я могла произнести это вслух, даже не понимая, что делаю?» – растерялась Харлин. Памела поднялась со стула и направилась к ней.
– Слышала когда-нибудь, что корни могут рвать металлические трубы и крошить фундамент дома?
Женщины встали. Памела нависла над ней, лианы в ее волосах шевелились, точно живые. Чашка Харлин выскользнула из пальцев и с тихим стуком упала на ковер.
«Мой чай... что-то с моим чаем», – осознала она.
– В чем дело, дорогуша? – раздался голос Харриет, стоявшей позади Памелы. – Тебе водичка не понравилась? – она протянула руку и поболтала перед лицом Харлин чайным пакетиком.
– Знаете, а ведь я тоже доктор, хотя и не такой, как вы, – произнесла Памела. Она почти мурлыкала, но лицо ее казалось удивительно напряженным. – Наша свежеиспеченная доктор Харлин Квинзель. С первого взгляда понятно, что это ваша первая работа.
Памела коротко рассмеялась.
– И что же вы, по вашему мнению, здесь делали? Пытались изменить мир? Оказывали помощь своим страдающим сестрам-женщинам? Или все-таки признаетесь, что намеревались использовать Чокнутых Дамочек «Аркхема», чтобы написать очередную дешевку о преступлениях и маньяках ради славы и признания?
– Блестяще! Блестяще! – пронзительно заверещала Сорока.
«Где же охрана? Где служба безопасности? Разве они не наблюдают за комнатой?»
– Ты не волнуйся, зайка, об охране мы позаботились, – Харриет присела перед ней на корточки, все еще сжимая в пальцах чайный пакетик. Чай пах странно и вблизи было видно, что пакетик самодельный. – Они на своих экранах наблюдают, как мы чинно сидим в кружочке, словно приличные, чокнутые дамочки.
«Но как, – испугалась Харлин. – Как?»
– Что как? – хихикнула Харриет, – Выражайся точнее.
– Я не хотела! – завопила Мэри Луиза и принялась колотить Харлин своей куклой, которая оказалась гораздо тяжелее, чем положено. При каждом ударе кукла пищала «Мама!»
– Нет! Прекратите! – взмолилась Харлин. Ей стоило огромного труда разомкнуть губы, но она должна была успокоить женщин. – Я вовсе не хотела использовать вас. Наоборот, я хотела показать, как плохо с вами обошлись другие. Полиция, судебная система. И в первую очередь Бэтмен!
– Налить тебе еще чайку, дорогуша? – Харриет оттолкнула Памелу и взмахнула острым куском разбитой кружки. – Может, полчашечки?
Харлин обернулась и заметила лежащего на полу охранника, туго стянутого лианами с ног до головы. Он не мог ни шевельнуться, ни позвать на помощь.
Жадные руки вцепились в ее горло. Она запоздало сообразила, что опять забыла снять кулон, и почувствовала, как цепочка врезалась в кожу, когда Сорока резко потянула его на себя.
– Блестящая штучка!
– Я не хотела! – рыдала Мэри Луиза.
Перед тем, как провалиться в темноту, Харлин увидела Памелу, вставшую между ней и остальными женщинами.
11
Харлин открыла глаза и резко села.
– Расслабьтесь, – сказала доктор Лиланд. – Вы в безопасности.
Видимо, произошло чудо, потому что она лежала на кожаной софе в кабинете доктора Лиланд и чувствовала себя почти нормально. Волосы у нее растрепались, и одежда помялась, но ничего не болело, и даже очки в кармане блейзера остались целы.
– Охраннику повезло меньше, – заметила Джоан.
– Он выживет?
– Да, хотя, скорее всего, до конца жизни будет бояться зеленых растений, – доктор подала ей стакан воды.
Харлин внезапно поняла, что ужасно хочет пить, и с жадностью осушила кружку.
– Как мне удалось выбраться невредимой?
– Памела Айсли, – доктор Лиланд снова налила ей воды. – Она вас спасла.
Харлин недоверчиво покачала головой.
– Но это невозможно, она подначивала остальных.
На этот раз девушка пила воду помедленнее, все еще ощущая странный вкус во рту после того чая... если то вообще был чай.
– Памела освободила моих подопечных, чтобы они напали на меня, – Харлин дотронулась до шеи и обнаружила, что кулон по-прежнему на месте. Еще одно чудо. – Мэри Луиза колотила меня своей страшно тяжелой куклой, и я потеряла сознание, – она невесело усмехнулась. – Впрочем, я уверена, что она не виновата.
– Голова куклы оказалась набита камнями, – сообщила доктор Лиланд. – Памела Айсли презирает и ненавидит все человечество, поодиночке и скопом. Но, похоже, вас она ненавидит меньше, чем остальных. Намного меньше. Она не подпустила к вам женщин и позвала на помощь. Сейчас все сидят по камерам, где отныне и останутся. Думаю, можно не объяснять, что групповой терапии больше не будет. Ни для них, ни для других пациентов.
Харлин мрачно кивнула.
– Я усвоила урок. Никаких сеансов с несколькими пациентами одновременно.
– Раз уж мы решили обменяться запоздалыми соображениями, – продолжала Джоан, – я тоже сглупила, когда позволила больным с мета-способностями участвовать в групповой терапии без усиленных мер безопасности. Да и операторам стоило держать ухо востро. Они не заметили, когда живая картинка на мониторе сменилась записью.
– Но мы же там не развлекались, не двигались особо, это же терапия. По крайней мере, так планировалось.
Доктор Лиланд присела рядом с коллегой на софу.
– Я возьму на себя полную ответственность за произошедшее. Но, должна признаться, мне очень хотелось, чтобы вы оказались правы, и чтобы обращение с ними, как с пациентами, а не персонажами, которых они изображают, заставило их выбраться из скорлупы и побороть недуги.
– В этом заключался весь смысл, – несмотря на пережитое, Харлин обрадовалась, что доктор Лиланд ее понимала. – Я думала, если буду придерживаться этой линии, мне удастся до них достучаться.
Джоан вздохнула.
– Об этом мы можем только мечтать.
Минуту они молчали. Потом Харлин спросила:
– Вы ведь
