Новоселкину. Новоселкин, отвечавший на фирме Тереховского за внешнюю и внутреннюю безопасность, был отставным гебистом, уволенным за некое темное дело то ли по здоровью, то ли по служебному несоответствию. Хотя Сергей Сергеевич Новоселкин — это Кирилл точно знал от Мефодия — оставался в действующем гебистском резерве.
Партнеры тепло поприветствовали друг друга и новоприбывший Кирилл выпил по традиции за здоровье честной кампании. Остальные его, естественно, поддержали, хотя чрезмерно на армянский коньячок не налегали, помня о том, что впереди серьезная игра. Тем паче, договорились они играть до одиннадцати или расписать еще одну пулю, если первую удастся завершить до девяти часов вечера. Когда перемещались на веранду, чтобы им и карты в руки были, Тереховский незаметно увлек Кирилла в сторону. Разумеется, его интересовало, насколько плотно его фирма находится под колпаком у ментуры или, черт ее дери, у гебухи, с которой его партнер по преферансу связан через брата. Кирилл, банально посоветовав ничего и никого открытым текстом не посылать и не говорить, поскольку враги не дремлют, обиняками поведал, что, по его мнению менты и гебисты идут широким неводом, вылавливая мифического суперхакера. А 'Омникомп' Тереховского в числе прочих попал под раздачу ни за что ни про что. Для вящего спокойствия своего собеседника Кирилл многозначительно намекнул ему, что скоро тот узнает всю правду-матку о хакерах и ментах из открытой печати. Геннадий Тереховской газеты читал и нисколько не опасался ментов и гебистов, околачивающихся вокруг компьютеров — чай, не налоговая инспекция, — а посему объяснение Кирилла его вполне удовлетворило. Дело ясное, что дело темное, к тому же дела, они, делами, но на необъятной веранде за псевдоантикварным ломберным столом приличных габаритов их нетерпеливо ждали остальные партнеры.
Преф есть преф. Пусть на полированном ломберном столе не стояли канделябры, и старорежимные мелки на зеленом сукне им заменяли гелиевые карандаши да пока целомудренные секторы разграфленного листа, отпечатанного на большом лазерном принтере. Как было заведено, не нашими партнерами, а их предтечами полтора века тому назад, на столике по соседству их также ожидали несколько бутылок сухого вина и шампанское — крепких спиртных напитков истинные игроки за игрой не употребляют. Рядом лежали горкой несколько запечатанных карточных колод. Каждый из игроков взял с собой по две колоды, чтобы перед любой сдачей можно было сменить карты и не потому, что он не доверял партнерам, как потенциальным шулерам — такова традиция, как и раздача по две карты по часовой стрелке.
Далее пошли подробности и детали, интересные только тем, кто знает, как ходят, как сдают в преферанс, и получает от этого ни с чем не сравнимое удовольствие. Обсудив условия, партнеры приговорили расписать сверхтяжелую классику до 50 в пуле с бомбами и распасами втемную по первой руке после сдающего. Вистовать всветлую постановили по-джентльменски, но увесисто: по 20 евроцентов за вист. Это вам не сочинка и не фунт изюму, а классика. Каждый из партнеров, собравшихся в тот вечер на ближней даче Тереховского, понимал, что при очень аккуратной игре, но в виду неблагоприятного стечения обстоятельств, он рискует оставить за карточным столом не меньше 40–50 евро. А то и намного больше, если зарвется, или же изменчивая фортуна повернется к нему гнусным женским задом, а не благородным мужским лицом.
Кирилл Дербанов никогда не зарывался за преферансом, хотя расчетливо рисковать умел и любил. Сегодня карта его не забывала, и он с плохо скрываемым самодовольством подсчитывал свой выигрыш, достигший 150 евро с лишним. Зато Геннадию Тереховскому от партнеров досталось на орехи. Разумеется, ни под дуб, ни под орех они его не разделали, поскольку шахматный и финансовый гений Тереховский очень прилично играл в преферанс, но, видимо, мысль о ментовском интересе к его фирме, не давала ему сосредоточиться на игре. И он проигрался всем — Кириллу больше, остальным меньше, — в этот вечер за четыре с половиной часа игры за большим ломберным столом. Отыгрываться Геннадий Тереховский не пожелал, и уставшие партнеры тоже ему такого не предлагали, поэтому они сухо и с достоинством раскланялись, не забыв поблагодарить друг друга за доставленное удовольствие. Новоселкин остался отдыхать на даче у Тереховского, а Осов, несмотря на уговоры хозяина и Кирилла, наперебой предлагавших поспать у них, чтобы утром на здоровую голову отправиться в город, все же уехал. Тут Кирилл немало поднялся в глазах Геннадия, узнавшего, что тот стал его соседом, арендовав знаменитый дом с привидением. Тереховский повеселел, забыл о проигрыше и принялся советовать Кириллу покупать эти хоромы, предварительно крепко поторговавшись.
Оказывается, в Царском Селе ходила забавная басня про то, как пару лет назад прежний хозяин этого теремка, крупный бизнесмен имярек, не поладил с партнерами и с властями, угодил за решетку, где вроде бы покончил собой или ему в этом оказали посильную помощь сокамерники. А потом стал ночью являться с петлей на шее вдове и в городе, и здесь, в Царском, пеняя ей за то, что она, стервь, не отмазала его от тюряги. Скорбная вдова не вынесла визитов покойного супруга и скоропостижно избавилась от всей недвижимости. Целый год в трехэтажном домине никто не жил, пока риэлторская фирма не начала готовить его перепродаже. Но как-то ночью некий шутник, завернувшись в белую простыню и повязав на шею пеньковый галстук, до смерти напугал работяг, ночевавших в ремонтируемом доме.
— Орали на все село, даже мне здесь было слышно, — подвел итог хроники паранормальных явлений финдиректор Тереховский, — Наверняка, какой-то покупатель хотел таким макаром цену сбить. Ты, Дербан, тоже можешь увидеть привидение, а потом требовать скидку с риэлторов за квартиранта.
Кирилл в привидения, призраков и в прочую сверхъестественную чушь не верил, и поехал обживать новую недвижимость. Тогда как поначалу он был в раздумьях, не вернуться ли ему в свою хрущевку. Но до Дашкиной пятиэтажки на окраине было однако ближе ехать из царскосельского хором. А тут такой шанс — живьем привидение увидеть. И вообще, с чем черт не шутит, может, и призрак с пьяных глаз померещится.
Все-таки спать он собрался в комнатах для прислуги, располагавшихся на втором этаже над трехместным гаражом перед домом. О паранормальностях он и думать позабыл, неспешно доехав до своей усадьбы, потому как в одной из комнат над гаражом был старенький, но исправный комп с 17-дюймовым ЭЛТ-монитором и внешним модемом. Кирилл рассудил — это однако лучше, чем ходить в интернет с наладонника.
Призрак в гости к Кириллу не пожаловал, хотя он ночевал-таки в спальне на третьем этаже, в конце концов решив, что негоже хозяину-барину занимать комнату, предназначенную для лакея. А утро в большом доме Кирилл встретил с окончательным выводом, что на следующей неделе он обязательно переселится в сей царскосельский приют вместе с Виртой, о чем он не преминул ей сообщить, позвонив по спутниковому телефону. По поводу оптоволоконной линии он тоже порадовал любимую женщину, рассказав, как престижное Царское Село обеспечено современными коммуникациями покруче, чем доступ на последнюю потребительскую милю в цивилизованных странах.
Наскоро умывшись, побрившись, Кирилл отправился к Дашке завтракать, очень надеясь, что они будут одни. Насколько он понял Дашку, ее несчастная матушка в очередной раз угодила в психушку, на время освободив дочь и ее гостей от включенного наблюдения за развитием корсаковского алкогольного психоза. Буйством больная не страдала, но ее проваливавшаяся в никуда кратковременная память и то, как она шкандыбала по квартире, были утомительны до чрезвычайности.
До города Кирилл добирался в приятной расслабленности, даже не замечая, что управляет автомобилем: ехал себе и ехал, пока не поставил автомобиль на ручной тормоз у Дашкиного подъезда. Вот что значит не перебирать накануне и не пить всякую дрянь!
Дашка была не одна, а вместе с вкусным горячим завтраком. Она челноком сновала от плиты к Кириллу и будто невзначай касалась его то левой грудью, то правым бедром, а потом обняла сзади и принялась сама кормить с ложечки. Пришлось пройти в ее комнату, хотя время поджимало: по дороге на питомник надо было заехать в супермаркет, чтобы запастись провизией, годной для приготовления в походно-полевых условиях. Дашку скорый секс устроил, но сам Кирилл Дербанов был далек от чувства глубокого удовлетворения, так как помимо пунктика насчет ежедневного горячего и, по возможности, трехразового питания был у Кирилла еще один предрассудок, вцепившийся в него в пору полового созревания хуже энцефалитного клеща.
Подростками они предавались частично онанизму, но чаще всего прекраснодушным мечтаниям о грядущей сексуальной жизни, а также делились сведениями об особенностях женской анатомии и физиологии. Тогда-то Кирилл и услыхал, что каждому, дескать, мужчине на роду предписано строго
