– Кормят, чтобы ты жирнее был. А то сейчас больно тощий, химаям одни кости перепадут.
Еж изловчился и легко стукнул ногой Нок, после добавил:
– Дери тебя зменграхи, девка противная.
– Сейчас сам получишь, обормот. Вот только докормлю Травку.
Тишину ночи внезапно прервало тихое, едва слышное бормотание. Будто какое-то животное забрело в кусты и ворчливо жалуется на свою долю. Дети разом замолчали, стали оглядываться по сторонам.
– Началось, – широко раскрыв глаза, произнес Еж. – Вдруг хозяина уже съели? Ты же произнесешь свое заклинание, правда, Нок?
– Вот теперь ты вспомнил о моих способностях, – криво улыбнулась девушка.
Но ее саму затрясло от страха. Она пристроила миску с недоеденной похлебкой на камне и тревожно всмотрелась в лицо Травки. Та спокойно уминала еду, и щеки ее лоснились от жира и удовольствия.
– Это не химаи. Травка их всегда чувствует. Видишь, сидит себе и ест. Так что успокойся.
Где-то совсем рядом снова раздалось хлюпающее бормотание. Нок опять вздрогнула, а Еж поднялся на ноги и выхватил длинную палку из кучи хвороста, что натащил охотник. Послышались чьи-то шаги, замелькали отблески света, и из темноты вынырнул хозяин. В руке у него пылал факел, а сам он был без рубашки, в одних серых брюках из какой-то странной плотной ткани.
Нок глянула на него искоса и тут же опустила глаза. Ог побрился и выглядел теперь совсем по-другому.
– Живы? – коротко спросил он и опустился у костра. – Наелись?
Нок кивнула.
– Так ложитесь и спите. Нечего время зря терять. Завтра встанем рано, пока жары не будет.
Охотник показал головой на кучу сосновых веток недалеко от костра, накрытую одеялом.
– Где нам спать? – осторожно спросила Нок, не глядя на хозяина.
– Вот там, – Ог еще раз кивнул на ветки, – и малышку там устройте, чтобы ей было удобно, и она не замерзла. Ночью на земле прохладно.
Нок сложила грязные миски и, не поднимая глаз, спросила:
– Мне помыть посуду?
– Я разве велел? – невозмутимо спросил Ог. – Я что велел делать, дети?
Нок уселась на край одеяла и почувствовала слабое покалывание сосновых игл через плотную ткань. Рядом пристроилась Травка, свернулась калачиком и сразу же засопела, тяжело и медленно. Уснула, значит. Ее пустая мисочка стояла рядом, на земле.
– Спите уже, – устало велел охотник, – я покараулю. Лягу чуть позже.
Он подбросил в огонь еще хвороста, и оранжевые языки жадно затрещали, поглощая новую добычу. Снова закричала птица, но Нок не стала считать ее крики. Пристроившись рядом с Травкой, она закрыла глаза и повернулась на бок, лицом к костру.
Ей вдруг до смерти захотелось рассмотреть лицо хозяина. Она видела его без бороды лишь мельком, когда он появился в сумраке, и желтый свет от факела скупо освещал его фигуру. Но ведь не посмотришь просто так, это запрещено. Вдруг треснет по голове, как любила делать мама Мабуса, когда они таращились на посетителей. А рука у Ога сильная, крепкая, от его щелчка искры из глаз посыпятся.
Нок сделала вид, что спит, а сама украдкой, сквозь прикрытые ресницы, бросила нетерпеливый и быстрый взгляд на хозяина. Он совсем не стар, наоборот, молод и силен. И у него красивое лицо, оказывается. Хорошо очерченные губы, которые казались немного мягкими. Ровный нос, черные брови. И синие глаза?
Девушка могла поклясться, что еще утром у охотника были черные, просто чернющие глаза. Даже у Травки глаза не такие черные, как у него. А теперь что? Может, это другой человек? Может, к ним пришел брат-близнец Ога?
Но голос тот же, и собаки признали в нем хозяина. И лошади, которых он сходил проверить, вели себя покорно и спокойно. Они чувствовали волю своего хозяина. Значит, Ог действительно могущественный маг?
Беспокойство и страх вновь зашевелились в душе Нок, как длинные черви в земле после дождя. Страшный у них хозяин, хоть и красивый. Непонятно, чего ожидать от него, зачем купил их и что ему надо. Сон пропал совсем, осталась только тревога, неприятная, как заноза в ноге.
Травка под боком тихо похрапывала и изредка пихала девушку локтем в живот. С противоположной стороны развалился Еж и тоже совал свои босые ноги куда попало: то под плечи Нок, то вообще забросил их так, что пятки оказывались на ее бедрах. Оба крепко спали – и парнишка, и малышка.
Только у Нок сна не было. Все, что случилось с ней в этот день, никак нельзя назвать добрым. Удача отвернулась от нее, видимо, чем-то прогневала она богиню Набару, и та не захотела покровительствовать девочке-сироте. Теперь ей, видимо, никогда не стать красивой и желанной жрицей, и от Травки никогда не отделаться.
Нок подтянула колени к животу – так было удобнее – и сквозь прикрытые веки принялась наблюдать за хозяином. Что же все-таки он за человек?
Ог поел похлебки, еще раз проведал лошадей, после спустился к реке и вымыл миски. Остатки похлебки он отдал собакам прямо в том котелке, в котором она варилась. Нок вдруг озарила странная мысль. Обычно она и Еж всегда прислуживали маме Мабусе. Еду они не готовили, нет. Этому их и не учили. А вот помыть посуду, убрать в зале, натаскать воды – такую работу всегда делали рабы. Хозяева лишь приказывали. А здесь у них вышло все наоборот. Ог натаскал воды, приготовил ужин, накормил всех и велел ложиться и отдыхать. И вот они втроем дрыхнут, как господские дети, а хозяин моет посуду, следит за животными – оберегает их сон, что ли?
Храните нас всех духи Днагао! Что-то неладное происходит, и от такой мысли не то, что сна, покоя вообще не станет. Где это видано, чтобы хозяева служили рабам? Значит, точно не для домашней работы приобрел их Ог. Значит, точно для магии. Выходит именно так…
Нок тяжело и медленно втянула в себя воздух, машинально дотронулась пальцами до запястья и в который раз поняла, что браслетов больше нет. Зменграхи бы побрали этот день вместе со всеми дикими и нелепыми событиями! И вместе с Огом!
Внезапно охотник подскочил к костру, выхватил пылающий сук и, взмахнув им, двинулся в темноту, в сторону каменных валунов. Махнул несколько раз огненной веткой. Нок вскочила на ноги и в кромешной темноте не увидела, а скорее почувствовала чужое, злобное присутствие.
Химаи пришли за добычей. Не могли не прийти, если та сама появилась на их землях. Понятное дело, их привлекает Травка, это за ней они охотятся сейчас. Но сколько их?
Ог просто стоял, поднимая вверх горящую ветку, и в этом слабом оранжевом освещении Нок могла рассмотреть только несколько черных голов с горящими глазами, большие круглые уши по бокам, вытянутые пасти. Здешние химаи оказались крупнее собак, и Нок вдруг поняла, что если даже одна
