– Тут точно жили хранители карты, я в этом уверен, – сказал он наконец, доставая из одного из шкафов какие-то свитки, – интересно будет почитать их историю. Кто их так всех…
Ог сунул свитки в седельную сумку, к деревянным картам, и маленький отряд покинул и это помещение.
Птица уже просто умирала от усталости, когда уходящий вниз коридор внезапно вывел их в огромную, гулкую пещеру, где пахло влажной землей и было довольно прохладно. Под ногами оказался ровный скальный камень, а веселое пламя факела отразилось от темной маслянистой водной поверхности.
– Вот наконец и подземная река. Я так и знал, что все проходы, уходящие вниз, наверняка приведут к ней.
– Надхеги тут бывают? – беспокойно спросил Еж, вертя головой во все стороны.
– Бывают, только чуть выше – там, где для них достаточно широкий проход. Нам их бояться не стоит, так глубоко под землей они не обитают. Приходят иногда на водопой. Их вообще тут не должно быть, видимо те, что нам встретились, пришли за самцом, которого я приманивал. Думаю, это были его самки. Самец оказался красивым, ничего не скажешь, даже немного жаль его.
Голос Ога стал более веселым, и, слушая его рассказы, Птица понимала, что у нее уже не осталось сил ни для удивления, ни для страха. Хотелось только поесть, выкупаться и лечь спать. И чтобы встать завтра утром, а над всеми ними сияет солнце и под ногами пролегают травы. Чтобы над землей оказаться, а не в этом мраке, где даже вода в реке выглядит совсем по-другому.
– У меня тут вещи припрятаны, попробуем поискать. Как найдем, так и сделаем привал. Место там хорошее, удобное. Есть большой камень, чтобы развести около него огонь и согреться, – пояснил Ог.
Они еще какое-то время брели по краю подземной реки, и темные воды с готовностью отражали свет факела. Тихие и молчаливые воды. Казалось, что река неподвижна, замерла, застыла под непосильным гнетом времени и земли. И казалось совсем странным, что сверху над этой рекой пролегает сухая пустыня, так сильно нуждающаяся во влаге. А вода ведь совсем-совсем рядом, и в то же время – не достать ее. Уходит река вглубь – Птица это видела, – убегает под толщу камня, скрывается в недрах, не желая давать жизнь иссохшим, выгоревшим до песка землям. Потому что земля проклятая… Проклятие суэмцев, или баймов, держит это место в своей власти. И они сейчас тоже во власти страшного проклятия. Потому погибли и те люди, которые пытались жить здесь. Плохое это место, очень плохое…
Отряд поднялся вверх, и у огромной скалы, выступающей к самой воде, хозяин остановился. Заплясали на черной скальной поверхности оранжевые пятна света, появился проход – узкая щель, спрятанная под складкой скалы. Наплывы черной, застывшей смолы почти скрывали вход. Ог бесстрашно нырнул туда, и псы его остались стоять с поднятыми кверху ушами. Глаза их сверкали настороженно и недоверчиво.
Птица и сама немного испугалась – вдруг хозяин не вернется, погибнет в этой пещере? Что они тогда будут делать? Как выберутся из проклятых подземелий? Но Ог быстро вынырнул из темноты, таща за собой увесистый тюк, и пояснил с довольной улыбкой:
– Тут есть все, даже хворост для огня. Сейчас поедим, после поспим. В реке можно помыться, опасных тварей тут не водится. А дальше путь будет простым и легким. Скоро доберемся до Каньона, и вы сможете оценить мой дом, – тут Ог улыбнулся еще сильнее и сказал: – Там горят вечные огни суэмцев. Так что никакого мрака, ребята.
Птица поежилась. Слова хозяина о доме с негаснущими огнями казались неправдоподобными. Настоящим для них сейчас было это подземелье, полное мрака и неизвестностей.
В тюке Ога оказалось много дров, небольшой мешочек с сухими фруктами, пакетики с какими-то травами, баночки со странными снадобьями и копченое мясо, завернутое в промасленную бумагу.
– Нормальная еда сейчас будет, – пояснил он и занялся костром. – Идите и отмойтесь, пока я тут готовлю. Мыло, Еж, возьми у меня в седельных мешках. И помойся первым, после попробуешь расседлать лошадей и покормить их. В дальнейшем, когда окажемся у меня дома, это будет твоей работой. Понял?
Еж тут же отозвался:
– Понял, конечно. У мамы Мабусы не было лошадей, и я никогда никого не расседлывал.
– Ничего, я тебя научу. Давай быстрее, нам надо накормить и лошадей, и девочек, а то Птица страшно злая, когда голодная.
Последнюю фразу Ог произнес совершенно серьезно, но глаза его, ставшие немного синими, блеснули озорным весельем. И ужас, царящий в душе девушки, немного ослабил свою хватку. Если хозяин шутит, значит все не так уж и плохо. Да и она сама, если прислушаться к собственным ощущениям, боится сейчас не потому, что что-то чувствует, а, скорее, по привычке. От такого страха раньше очень помогали браслеты. Но теперь-то их нет и надеяться не на что. Кому, интересно, молится Ог?
Вода в реке оказалась холодной, ужасно холодной, и Птица не решилась зайти в нее даже по щиколотку. Осторожно набирая воду в ладоши, она торопливо смыла с себя пот и грязь, после привела в порядок Травку, которая морщилась и постоянно дергалась. Понимая, что замерзает, девушка подхватила малышку и заторопилась к яркому, веселому костерку, что так уютно потрескивал у большой черной скалы. Краем глаза она заметила, как жадно припали к воде хозяйские псы – видимо, пить хотели еще с того времени, когда были наверху, в жаркой пустыне.
У Ога на сковородке уже потрескивали кусочки копченого окорока и пахли так, что у Птицы потекли слюнки. Землю покрывало расстеленное одеяло, поверх него лежал плотный плащ охотника.
– Садитесь, сейчас поедим, – спокойно сказал хозяин.
Позже, когда Птица и Еж наложили по несколько кусков мяса в свои глиняные мисочки, Ог тоже спустился к реке, и слышно было, как он с разбега прыгнул в черные холоднющие воды. И как он может быть настолько храбрым, чтобы купаться в такой темноте? Впрочем, охотник вскоре вернулся, придерживая на весу раненую руку. С него самого капала вода, а с раны – скупыми каплями кровь. Птица поморщилась и отвернулась. Ей доводилось видеть и больных, и увечных, но людей с открытыми ранами – никогда.
Ог вытащил из сумки деревянную коробку, хлопнул крышкой об землю и достал из коробки темную пузатую бутылочку, видимо, с лекарством. После вынул что-то странное, белое и мягкое, смочил его в лекарстве и принялся осторожно обрабатывать длинные бороздки раны на руке. Он морщился и изредка шипел сквозь зубы.
– Тебе помочь? – осторожно спросила Птица и тут же разозлилась на себя за свою смелость. Чего лезть к хозяину, когда не просят?
– А ты умеешь? –
