Женя ушёл, ничего не сказав и оставив меня наедине с пустотой.
Дорогой, близкий человек, надёжная опора в трудное время, оказался преступником. Как это уложить в голове? Как с этим жить? Как он мог так поступить? Можно ли простить такое? Снова меня предал родной человек. Сколько это будет продолжаться?
На негнущихся ногах я добралась до кровати, легла, свернувшись клубком, и провалилась в забытье.
Не знаю, как не сломалась под тяжестью очередной трагедии. Сотню раз звонила Виола, несколько раз звонила мама и один раз даже Тамара. После её звонка я отключила телефон. С головой накрыло волной апатии. Наверное, так защищалась от очередного удара моя искалеченная душа.
На работе ощущала себя автоматом. Тамара сказала, что Женя улетел в Лондон не попрощавшись. На вопрос о том, что произошло между нами, я не смогла внятно ответить.
В этот раз даже любимое дело не приносило облегчения. Ничего не чувствовала, кроме пустоты. Боль пока не возвращалась, но я знала, что скоро она со всей жестокостью начнёт терзать меня.
Так прошла рабочая неделя, уступив место выходным. Их боялась больше всего, не зная, чем смогу заняться. Без работы я чувствовала себя как рыба, выброшенная на берег. Сделав все возможные и невозможные домашние дела, я сидела на кухне и ощущала приближение боли. Она не оставит в покое. Её чёрные холодные щупальца медленно и неотвратимо подбирались к заштопанной душе и склеенному по кусочкам сердцу. Они всё ближе и ближе… Скоро мне станет трудно дышать. Из лёгких исчезнет кислород, а раздираемые болью внутренности будут жечь огнём…
Звонок в дверь ненадолго отпугнул боль. Я никого не хотела видеть и решила не открывать. Пусть думают, что меня нет дома. Через два вдоха раздался второй робкий звонок. Не знаю, что мной двигало, но я подошла к двери и открыла её, не глядя в глазок. И увидела маму Максима.
— Здравствуйте, Ольга, простите, что без приглашения. Я ненадолго… — сказала она, отводя взгляд.
— Добрый вечер, Любовь Владимировна. Проходите. Что привело вас сюда? — спросила я, отбросив обмен любезностями. На них не было сил.
— Несколько раз приезжала в течение этой недели, но только сегодня застала вас дома. Я… мы все обязаны вам… — она смотрела в пол. Пальцы с идеальным маникюром сжали сумочку. — Ольга, мы в неоплатном долгу перед вами, — продолжила Любовь Владимировна и посмотрела мне в глаза. — Это сложно объяснить рационально, но вы вернули моего сына с «того света»… — по её щеке скатилась первая слеза. — Виолетта рассказала, что по её просьбе вы ездили в клинику навещать Максима, а врач подтвердил, что он пришёл в сознание во время вашего последнего визита, — она протянула руку, будто хотела положить её мне на плечо. — Дети всегда были для меня смыслом жизни, и я не представляю, как смогла бы перенести смерть одного из них… — она опустила руку. — Пожалуйста, поймите правильно и не обижайтесь, но я хотела бы отблагодарить вас. Может, вам что-нибудь нужно? Поверьте, мы с мужем сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь… — Любовь Владимировна умолкла, прочитав отвращение в моём взгляде. Неужели она думала, что деньги решают всё?!
— Большое спасибо за предложение, — медленно, стараясь не сорваться на крик, проговорила я, — но мне ничего не нужно. Я сделала то, о чём попросила Виола, и что считала правильным. Будем откровенными друг с другом: понимаю, как тяжело вам дался этот визит, но ни вы, ни кто-либо другой из вашей семьи, мне ничего не должны. Я искренне рада, что Максим пришёл в себя. Но больше не хочу вспоминать о том, что пережила.
— Вы правы, Ольга. Я сожалею, что ничего не сделала тогда… Простите нас всех, пожалуйста, если сможете. Искренне желаю вам счастья.
Она ушла, оставив в душе смешанные чувства. Но разобраться в них я не успела, потому что снова раздался звонок в дверь. На этот раз на пороге оказалась Виола.
— Как рада тебя видеть, и как я счастлива сегодня! — она стиснула меня в объятиях. — Максима вчера выписали из больницы! Он уже похож на человека. И это твоя заслуга! Он жив благодаря тебе! Не знаю, какими словами передать мою благодарность, и существуют ли такие слова…
— По-моему, ты преувеличиваешь мои заслуги, — ответила я, высвобождаясь из её объятий.
— Нет, он о многом рассказал. Но в эту историю сложно поверить человеку в здравом уме. Я и сама ещё не поняла, верю или нет, — Виола сделала шаг назад и посмотрела мне в глаза. — Брат просил узнать, согласишься ли ты встретиться с ним. Он умоляет выслушать его. От себя ничего добавлять не стану — прекрасно знаю, что ты пережила. И если не захочешь ни видеть, ни слышать Максима, то пойму и поддержу.
— Не знаю… Моя жизнь снова рушится… — я замолчала.
Мысли обратились к Жене. Почему так тяжело отпустить его? Я не могла ни простить, ни попрощаться с ним навсегда. Когда всё успело так запутаться? Наверное, стоило забыть, что он неотъемлемая часть жизни, и смириться с новой потерей. Но это неправильно, больно, несправедливо!
— У вас с Женей что-то произошло, да? Вы поссорились? — Виола будто прочитала мои мысли.
— Да. Но не хочу сейчас об этом говорить, — сделала глубокий вдох. — Передай Максиму, что я согласна завтра встретиться с ним, — я взяла Виолу за руку. — Пожалуйста, отвлеки меня чем-нибудь. Если бы ты знала, как хочется выбросить все мысли из головы!
— Конечно! Я постараюсь развлечь тебя своей болтовнёй. Давай съездим куда-нибудь, прогуляемся и пообедаем, — предложила Виола.
Так мы и сделали. Остаток дня я провела в обществе подруги. Она без умолку говорила о Мише, о новых дизайн-проектах и даже о туфлях, которые недавно купила. Под ровный гул её голоса я расслабилась и ненадолго забыла обо всех бедах. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось, и мы до позднего вечера бродили с Виолой по городу.
Несмотря на усталость, не могла заснуть, а долгожданный сон не принёс облегчения. Всю ночь меня преследовали кошмары, и утро началось с шума в ушах и головной боли. Посмотрев на телефон, я увидела сообщение от Виолы. Она написала адрес и время встречи с Максимом.
Только этого сегодня и не хватало! Чем я думала, когда соглашалась?! Приняв две таблетки цитрамона, отправилась в душ. Вымыв и высушив волосы, надела чистую футболку и джинсы. Наносить макияж не стала — пусть не думает, что я буду для него прихорашиваться.
Припарковав машину у здания итальянского ресторана, долго не решалась выйти. Посмотрела на часы и поняла, что опоздала к назначенному времени, но меня это не беспокоило. Может уехать? Но любопытство уже
