В моей голове воцарилась звенящая пустота. Пришлось несколько раз прокрутить слова подруги, чтобы их смысл достиг сознания.
— Как случилась авария? — спросила я, когда Виола успокоилась.
— Грузовик потерял управление и выехал на встречную полосу, а Максим не успел уйти от столкновения… — она снова заплакала.
Мысли и воспоминания разом вернулись ко мне: давний и, как оказалось, вещий сон, плохое предчувствие перед отъездом, непонятное беспокойство, терзавшее меня последнюю неделю на работе… Я не знала, почему и как, но мы с Максимом связаны. И я чувствовала отголоски тех событий, что с ним происходили.
— Хорошо, приеду к нему, — произнесла я до того, как приняла решение.
Виола бросилась мне на шею, расцеловала, и вскоре ушла. Я думала, что не смогу заснуть, но усталость взяла своё. Утром подруга заехала за мной и отвезла в частную клинику Сестрорецка. Она проводила до палаты, где лежал Максим. А дежурный врач сказал, что нужно постараться вести себя непринуждённо и говорить с больным так, будто он всё слышит и понимает.
Они ушли, оставив меня наедине со страхами и сомнениями. Я не предполагала, что снова встретиться с ним будет так тяжело. В нерешительности стояла на пороге светлой комнаты с небольшим диваном, столиком, двумя стульями и телевизором почти во всю стену. Дверь из этой комнаты вела в спальню, где лежал Максим. Я, как зачарованная, смотрела на ручку и не могла заставить себя прикоснуться к ней. Десять раз произнеся про себя: «Он спит, он не может ни увидеть, ни услышать тебя», я всё-таки открыла дверь.
На двуспальной кровати напротив окна лежал человек. Он не был похож ни на того Максима, который навсегда остался для меня лишь воспоминанием, ни на человека с пустым взглядом, который отказался подождать с продажей ресторана. Неестественная бледность, худоба, тёмно-фиолетовые круги под закрытыми глазами, обескровленные губы, кислородная маска… Его руки безвольно лежали вдоль тела, накрытого лёгким одеялом, провода шли от запястий к приборам…
Всё время я пыталась убедить себя в том, что больше не люблю Максима. Но смотря на его безжизненное тело, я со всей ясностью и неизбежностью поняла, что мои душа и сердце всегда принадлежали и будут принадлежать только ему. Наверное, во мне не осталось ни здравого смысла, ни чувства собственного достоинства. Хорошо, что он не мог видеть мои глаза… А я справлюсь. Не сейчас, конечно, но вскоре посмотрю на него и не вспомню о любви и боли, раздиравшей на части. Я должна справиться, иначе не смогу жить дальше…
Опустившись на стул возле кровати, закрыла лицо руками и почувствовала влагу на ладонях. Когда я успокоилась, то вспомнила о совете врача — разговаривать с больным. Вот он мой шанс выговориться.
— Что произошло, Максим? Почему ты предал нашу любовь? И любил ли ты на самом деле? Как жить, не цепляясь за воспоминания о тебе? Как заставить себя разлюбить?
Моя жизнь только начала налаживаться, а ты снова разрушаешь все иллюзии, даже сам не зная об этом. Только с тобой я чувствовала себя целой и живой… Чем был наш мир: реальностью или карточным домиком, который рухнул при первом дуновении ветра? Или карточный домик — моя нынешняя жизнь?
Недавно Женя сделал мне предложение. Ещё вчера я готова была ответить «да». А сегодня не знаю, как буду смотреть ему в глаза и не думать о тебе. Максим, зачем мы встретились? Ты разбил сердце, отобрал жизнь нашего ребёнка, чуть не отобрал мою жизнь, а я до сих пор люблю тебя. Почему?
Неосознанно положила ладонь на руку Максима. Ощутила холод его кожи и вспомнила, что передо мной тяжело больной человек, которому нужны покой и забота.
— Прости, не хотела говорить тебе всё это. В любом случае что было, то прошло. Ты сильный и должен справиться, поправляйся скорее. Ты нужен семье.
Я прикоснулась губами ко лбу Максима и чуть слышно добавила:
— и мне тоже.
И откинулась на спинку стула. Павел сказал, что во мне есть дар сострадания. Но нужно стать выше и любви, и обиды. С закрытыми глазами подниматься было легче. Я представила зелёную нить, что связывала наши с Максимом сердца. Не думала, что без художника получится провернуть трюк, но постепенно в темноте возникла знакомая линия.
На этот раз рядом не было ни холода, ни стен, только тьма и полоска зелёного света. Пошла вдоль неё, считая шаги. Терпения хватило до тысячи. Ничего не изменилось: меня окружала тьма, а рядом тускло светила зелёная нить.
Тогда решила сделать по-другому. Села, взяла в руки мерцающую линию — она оказалась тёплой и мягкой — и обмотала её вокруг талии. И почему в голову пришла эта идея? Нить, будто, сама подсказывала, что нужно делать.
— Если ты живая и разумная, помоги мне, пожалуйста, — проговорила я. — Найди Максима и попробуй его разбудить…
Ну вот, я точно сошла с ума. Даже в детстве не было воображаемых друзей, а тут стала разговаривать с полоской света…
Нить засияла и потянулась в темноту. Я ждала. Она убегала всё дальше и дальше. Если раньше видела зелёную линию только на десяток шагов, то теперь она простиралась вперёд, насколько хватало взгляда.
Я почувствовала натяжение нити на талии и тепло в груди. Встала и обхватила себя руками. Зелёная нить рывками тянула вперёд. Пришлось подчиниться. Я почти бежала за полоской света, хватая ртом воздух. Жар в груди нарастал. Когда он стал нестерпимым, будто на солнечное сплетение вылили кипяток, я упала на колени и одним рывком сорвала нить.
Глаза застилал туман, а сердце стучало в ушах и в горле. Я машинально ощупала грудь в поисках ожогов. Несколько раз потёрла глаза и виски и посмотрела на Максима. Ничего не изменилось. Его безжизненное тело всё так же лежало на кровати. Грудь едва заметно поднималась и опускалась.
Встав со стула, я чуть не упала. Опершись о спинку и закрыв глаза, стояла, пока не прошло головокружение. Потом медленно вышла из палаты. Виолы поблизости не оказалось, а телефон я забыла дома. На дежурном посту тоже никого не было. Без результата подождала несколько минут и покинула территорию клиники.
Когда приблизилась дому, увидела машину Жени. Как это не вовремя и некстати! Я зашла в квартиру, сняла куртку и кроссовки. Сделала три глубоких вдоха и выдоха и прошла на кухню.
Женя сидел спиной ко мне и смотрел в окно. Я решила заговорить первой, извиниться, если потребуется, и положила руку
