Сосредоточившись на тьме, бурлившей в ранее светлой комнате, я дала ей разрешение забрать тех, кто покусился на жизнь наследного Принца. С шипением стали появляться трехпалые лапы с бритвенно-острыми когтями. Быстро хватая жертву и не давая ей возможности сбежать, они тащили её в особо густые клубы тьмы, искрящейся фиолетовыми всполохами, и с жадным хлюпом исчезали.
Если бы сейчас Вик посмотрел в мои глаза, то низа что бы, меня не спутал с жителем светлых земель. Именно в такие моменты мои глаза, так же как и глаза любого тёмного мага, становились полностью чёрными, такие же глаза были у моей матери.
Крики становились всё реже, и тьма, насытившись моими щедрыми дарами, благодарно лизнув мою руку, стала сворачиваться и отступать. Когда тени схлынули, а наемники испарились вместе с ними, в помещение вернулся скудный свет ещё не полностью вернувшегося солнца.
Я ни раздумывая, ни секунды резко побежала к двери, придерживая капюшон, чтобы он не свалился. Из-за этого заклинания я больше не могла стать ни невидимой, ни перенестись отсюда — не было доступных сил. Да и в запасе остался уже только один Плащ Тени, и потом скрыть тёмные заклинания не представиться возможности. Оставалось только полагаться на свои ноги, чтобы добраться до открытого участка земли для быстрого побега, и на шок Вика от того, что ему довелось увидеть тёмную магию настолько близко.
Ухватив ручку, почти открыла дверь, как сильная рука над моим плечом впечатала ладонь в дерево, и захлопнула единственный выход.
Чёрт! Вот сейчас он поспешит и всадит мне лезвие между рёбер, а я даже не смогу найти в себе желание направить свою силу на него, даже для защиты.
— Ты думала, эта накидка не даст мне узнать тебя! — прорычал Вик, вжимая меня всем телом в двери, и не давая сдвинуться.
Похоже, меня раскрыли. Пути назад уже нет. Вот и рассказала ему о том, что я тёмная, молодец.
— И как это понимать Мэл? — потребовал он ответа, сильнее вжимая меня в дверь.
Он всё же решил поговорить со мной, а не сразу прирезать? Странно, почему-то исход такой, резко вскрывшейся, правды, мне казался куда печальнее, для меня так точно.
— Ты же сам всё видел, это была магия, тёмная магия. Думаю, мне стоит говорить очевидного, ведь ты сам знаешь, кто использует такую силу. — Язык еле ворочался, и колени подгибались от страха, но я как могла, пыталась не показать своих слабостей.
— Да неужели! Трудно, знаешь ли, было не понять, что за магия это была. Тёмные заклинания невозможно с чем-то перепутать! — прогремело над головой, и он резко развернул меня лицом к себе.
Его волосы ещё оставались под иллюзией и были русыми, такими же, как в тот день, когда мы впервые встретились, но вот глаза растеряли весь наведенный серый цвет и пылали янтарным золотом, грозясь испепелить меня.
Ухватив за подбородок, Вик вздернул моё лицо, и от резкого движения капюшон слетел с головы, являя моё явно испуганное лицо перед разъяренным мужчиной.
— Почему ты ни чего не рассказала? Когда ты собралась поделиться со мной такими интересными подробностями своей жизни? — гнев, обида, раздражение, так и сочились из него.
Я во все глаза уставилась на Принца, не понимая, что сказать и как оправдаться. И куда делась вся моя многовековая выдержка? Я уже забыла, когда теряла контроль над ситуацией и не была в состоянии оправдаться.
— Не знаю. Вик, я правда хотела, но всё ни как не находила подходящего случая. — Меня била крупная дрожь и слёзы застилали глаза.
— Его никогда не бывает Мэл, я бы вообще-то предпочел узнать подобное до самых важных событий. — Принц уже не кричал, но я чувствовала его боль и сжималась как от ударов после каждого упавшего слова.
Его только что чуть не убили, да ещё и такое откровение обо мне, полностью выбило его из колеи. Мне было так жаль моего милого Принца, и я не знала, как его утешить, как всё исправить.
— Прости. Прости, что не смогла найти в себе достаточно храбрости. Просто я так боялась, что узнай, ты всё, то тут же отвернёшься от меня.
Он с болью смотрел на меня, и на его лице стала появляться отчужденность. Озноб пронзил позвоночник — только не смотри на меня ТАК.
— Всё рано или поздно бы открылось. Ты сделала только хуже своим молчанием. — Он убрал руку и отстранился.
Чувство, что между нами растёт стена, заполнило меня, и я, уже не сдерживая слёзы, прошептала:
— Но я так сильно люблю тебя, что одна только мысль о том, что ты оставишь меня, убивала. Мне было так страшно, как, пожалуй, ещё никогда в моей жизни. Я, правда, люблю тебя.
Вик замер, сжимая кулаки, а потом закрыл глаза и сказал:
— Это не честно. Говорить слова, которые я так ждал именно в такой момент. Ты что, не могла подождать более удачного момента?
Не сразу до меня дошёл смысл сказанного, а когда я поняла, что он имел в виду, то от удивления даже плакать перестала.
Он что, не бросит меня на растерзание инквизиции после того что узнал? И даже не прогонит с глаз? Всё и правда может быть так?
Ему же потрясённо ответила:
— Ты же сам сказал, что его не бывает, — мои слова заставили Принца немного расслабиться, и посмотреть уже не тем ужасающе пустым взглядом.
Помолчав немного рассматривая такое уже родное лицо, решила спросить:
— Разве ты можешь мне верить на слово? Теперь, когда знаешь о природе моей силы. Ведь все ваши истории так и пестрят лживыми тёмными с их кровавыми ритуалами.
Посмотрев на меня прищуренными глазами, Вик протянул:
— Если я, хотя бы на секунду усомнился в тебе, то не стоял бы столбом, пока ты разделывалась с наемниками. Очень глупо с твоей стороны, между прочим, подставлять открытую спину потенциальному противнику. — Широкая ладонь легла на эфес меча, уже притороченного на поясе, намекая.
— Я не особо задумывалась в тот момент. Мне просто хотелось защитить тебя, — честно призналась, опустив голову.
Принц, хмыкнув, добавил:
— Тем не менее, ты умудрилась выбрать однозначно самый не удачный из моментов, чтобы сказать о своих чувствах.
Это как посмотреть. Мои слова заставили волны негативных эмоций в нём успокоиться, так что очень даже не плохой отвлекающий манёвр получился.
— Правда, прости меня. Теперь ни каких секретов, я расскажу тебе всё, что ты захочешь. Если, ты захочешь. Только, пожалуйста, не ненавидь меня. — Последняя фраза прозвучала очень тихо и как-то чересчур жалко.
Я стояла и боялась пошевелиться, давая ему время всё обдумать и осмыслить, а главное принять то,
