Тут вмешался Джордж Кливли, который всё это время лишь безмолвно таращился на меня. Он схватил мою руку и покрыл её поцелуями.
– Сокровище моё! Анна, дорогая, ослепительная! Мои бедные старые уши уловили сейчас не так много, но мои глаза, к счастью, функционируют ещё хорошо. И они говорят мне без малейших сомнений, что вы живы и здоровы! И очаровательны как никогда!
Если он при этом имел в виду мой наряд, то был прав – наряд был действительно волшебным, гораздо красивее, чем то платье дебютантки, которое я надевала на бал-альмак. Я вспомнила, как я злилась в тот день, когда Ифи потащила меня на примерку, однако теперь, когда это платье было на мне, я радовалась, что не пожалела сил на выбор. Ифи и впрямь сослужила мне службу.
В нашей гостиничке мне негде было увидеть весь результат, потому что зеркало в каморке было величиной с носовой платок, но в Карлтон-хаусе кругом было столько монструзно больших зеркал, что я не могла не любоваться собой. Платье было нежным водопадом из тончайшего шёлкового плиссе и стекало – вполне в стиле времени – до самых щиколоток. Для моей причёски мне очень пригодилась бы помощь Бриджит, но дочь нашей нынешней хозяйки тоже очень хорошо справилась с задачей. Она по моему желанию сделала мне классическую корону из косы в стиле императрицы Сисси, и хотя эта причёска выпадала за рамки всех греческих образцов с локонами, но всё же притягивала к себе завистливые взгляды. Даже Ифи понравилось:
– Твои волосы выглядят очень красиво, дорогая. Непривычно, но красиво.
– Спасибо, – сказала я.
– И я очень довольна, что тебе так идёт это платье! Я с самого начала знала, что это именно то, что надо для сегодняшнего вечера!
– Моя дорогая Анна, – растроганно сказал Джордж. – Я так тревожился, когда услышал, что вы пустились в это путешествие в Эймсбери без моей защиты. Я тут же поехал за вами вслед. Но вы как сквозь землю провалились. Я сразу начал бояться самого худшего. Известие о вашей гибели разбило мне сердце. Я так счастлив, что вы живы!
– Очень мило с вашей стороны, Джордж. – Это было сказано не просто из вежливости. Я и впрямь радовалась его участию. – Лучше бы я поехала с вами!
Внезапно в моём затылке зачесалось. В следующую секунду смолкла музыка, и я увидела, что Принни поднялся из своего безвкусного золотого кресла. Он хлопал по плечу какого-то человека, улыбаясь во всё лицо.
– Какой неожиданный гость! – услышала я его восклицание. – Вы только посмотрите, мой брат вернулся из дальних странствий!
А вот и Фицджон! Мне сразу же стало дурно, я с трудом взяла себя в руки, чтобы тут же не удрать через ближайшую дверь.
– Силы небесные! – удивлённо воскликнул рядом Джордж. – И правда, это он. Немного постарел и оброс бородой, но в остальном такой же, как раньше. Никогда бы не подумал, что он снова покажется в Лондоне!
Я увидела, что у Фицджона в руках два бокала с вином. Один из них он протянул Принни и что-то сказал ему – вероятно: «Давай, дорогой братец, чокнемся за нашу встречу!» – или что-нибудь не менее фальшивое.
Я уже шагнула в их сторону.
– Но, Анна, останьтесь! – окликнул меня Джордж.
– Я хочу поприветствовать хозяина вечера и сразу же вернусь, не двигайтесь с этого места! – крикнула я через плечо.
Я тут же налетела, как и следовало ожидать, на крупную матрону, которая втиснула всю свою телесность в чёрное вечернее платье, увешанное бахромой. Её головной убор с бантами и вуалями не позволял как следует рассмотреть её накрашенное лицо, да и остальное было скрыто за огромным веером. Это была та самая толстуха, которую я видела в зеркале. На самом деле в этом маскарадном костюме скрывался мужчина, которого я любила.
– Удачи, – пробормотал Себастьяно, когда я спешила мимо него, не обращая на него внимания. Мы оба знали, что это критический момент, потому что Фицджон уже заметил меня и смотрел в мою сторону. Я неуклонно направлялась к Принни, в то время как Себастьяно удалялся в сторону террасы, где в это самое время церемонимейстер призывал гостей подойти ближе и поприсутствовать при знаменательном представлении:
– Леди и джентльмены, прошу вас сюда, и вы увидите демонстрацию невероятного научного достижения! Оно вас удивит!
Я ускорила шаг, потому что Принни уже подносил бокал к губам. Но объявление церемонимейстера привлекло его внимание, и он остановился. И тут же увидел меня:
– Леди Анна!
Я подкатилась, скользя, и с трудом остановилась:
– Ваша милость. Эм-м, Принни. Большое спасибо за ваше любезное приглашение.
Он озарил меня своей улыбкой и положил руку мне на локоть:
– Моя радость несравненно больше! Как хорошо, что вы смогли прийти. До меня дошли какие-то глупые слухи, сокрушившие меня. Но все снова увидели, как беззастенчиво врут газеты. – Он явно любовался мной: – Свежа как молодое утро! Карибский восход солнца в моём скромном жилище. Фредди, старина, ты не находишь, что она – великолепная молодая дама?
– Какой может быть вопрос, – сказал Фицджон. Его взгляд, казалось, доставал до самого дна моей души. В затылке ужасно зудело, и мне стоило огромных усилий не чесать и не тереть, чтобы зуд прекратился.
– Это мой брат, – сказал Принни. – Мореплаватель. Ну, вы знаете.
– Какой может быть вопрос, – повторила я слова Фицджона. Я заставила себя выдержать его сверлящий взгляд, не дрогнув лицом. По крайней мере, я надеялась, что не дрогнула.
Принни поднёс бокал к лицу. Внезапно я споткнулась и упала на него, так что всё содержимое бокала волной опрокинулось на его великолепный парадный камзол.
– Ах, простите меня! – с притворным ужасом воскликнула я. – Как я только могла!
В глубине глаз Фицджона вспыхнул огонь, и я испугалась той решимости, которую увидела там. Он совсем не походил на человека, чьи планы только что были перечёркнуты. А ведь я не сомневалась, что вино было отравленным!
– Дигиталис, наперстянка, – тихо сказал Фицджон слова, предназначенные только для моего слуха, пока двое камердинеров, взявшиеся будто из ниоткуда, промокали камзол Принни, пропитанный вином. – Достаточно, чтобы умертвить быка.
У меня мороз прошёл по коже. Он ожидал, что я не дам Принни выпить яд. Значит, он видел это в зеркале. Мой затылок продолжал зудеть – возможно, даже сильнее, чем раньше.
