Клочья песцовой шерсти выскребали из этого болотника ещё несколько лет. Может, это ими пахнет родительский дом?
Оба они были весёлыми и энергичными – а потом однажды перестали. Весёлыми, энергичными и геологами ведь бывают только молодые. После же из красивых люди становятся «в молодости красивыми». Пальцы их желтеют, веснушки прячутся за дефектами кожи, а на песцовую шерсть обнаруживается вдруг аллергия. И ездить в тундру стало вроде как не с руки – природа вовсе не спешила привечать по старой памяти тех, с кем прокутила в юности не одну полярную ночь. Мама взялась учить новое поколение тундроведов, благо цивилизация поползла нынче на север и желающие учиться находились. Папа взялся за выжигательный аппарат: для него всегда это было не про изобары с изотермами, а про запах можжевельника и следы воскресших мамонтов в проталинах – и как иначе их вернуть?
Дерево хотя бы пахнет – впрочем, в мастерской почти в центре Питера пахнет оно в основном выхлопными газами.
Как лупоглазый щенок со дна тарелки, вознамерившийся пристроиться поспать, Даня топтался мыслями на месте и кружил вокруг вопроса, как ему так поговорить с мамой, чтобы она перестала делать вид, будто не хочет того, чего на самом деле хочет, и при этом – поняла, что он никак не может ей этого дать.
К счастью, из этических тенёт его выдернул грохот двери. В коридоре завозились, потом по нему прошлёпали тапки, и в гостиную ворвался папа, привычно долговязый и самодовольный. Он улыбался от уха до уха и прижимал к свитеру какую-то картонную коробку.
– А я-то надеялся, что ты вышел в ларёк за картриджами для фильтра и теперь никогда не вернёшься, – обнял его Даня.
Папа был весь как будто пересыпан своей древесной пылью, хотя сегодня не ходил в мастерскую. Наверное, это случилось с ним уже давно, а Даня почему-то только сегодня заметил.
Наверное, он и правда слишком редко тут бывает.
Впрочем, улыбался папа жизнерадостно.
– Коммивояжёры, – развёл он рукой, второй продолжая лелеять коробку. – Поймал меня у самой двери, представь себе! И так удачно… Знаешь задачу коммивояжёра? Задача коммивояжёра: угадать такую квартиру, где тебе не пересчитают все зубы за навязчивую рекламу.
– Холодные продажи? В наши дни? Да ещё и успешные? – изумился Даня. – Не иначе скоро по улицам города Петербурга пустят конки.
Впрочем, вряд ли продажи были такими уж холодными: коммивояжёр наверняка приходил не вслепую. Даня много раз пытался втолковать родителям, почему не стоит сверкать направо и налево личными данными, но всё впустую. «Представьте, – объяснял он, – что вы часто покупаете курочку по скидке – и оставляете магазину свои контакты ради этой самой скидки. Вроде бы безобидно, да? Но кто-то вроде меня – а вернее, отдалённо похожий на меня алгоритм – где-то составляет ваш профиль и сохраняет там эту информацию. Вы, наверное, полагаете, что использовать её будут для рекламы – да, это так. Но вот рекламы чего? Индейки или горошка? Это было бы логично – если бы целью составителя профиля были ваши интересы. А в реальности у него свои. И он, например, из вашей любви к курочке сделает вывод, что вы предпочитаете некалорийную пищу – значит, наверное, на диете сидите. Значит, можно вам втюхивать какие-нибудь адские биодобавки и вредные программы для похудения. Понимаете?»
Они кивали – но не понимали. Как-то раз Даня даже нарушил рабочие инструкции и выгрузил им несколько килобайт данных для демонстрации. Мама с папой серьёзно сводили брови, делали уместные ремарки и согласились со всеми его доводами, а на следующий день оставили полное паспортное имя на очередной кассе.
Такое уж поколение.
Неудивительно, в общем, что к ним коммивояжёры ходят, а к Дане – нет.
– Ты погляди, погляди, – протянул папа маме свою коробку. – Вскрывай, не стесняйся. Это нам обоим.
От возбуждения он по-детски притопывал тапком, и Даня невольно заулыбался. Мама повертела в руках упаковку – стильную, как сейчас принято: с дорогой полиграфией, без названий и брендов; лишь стремительная красно-белая диагональная загогулина намекала, что в коробке вообще что-то есть. А была в ней вторая коробка, уже с названием: NanoSound BMX-960. Из залежей защитных полимеров и пакетов на свет показалось нечто вроде пояса: длинная цепочка из белых пластиковых бляшек, соединённых проводами и подмигивающих оранжевыми диодами. Система, кажется, была модульной: когда мама что-то нажала, устройство щёлкнуло и рассыпалось на несколько цепочек покороче. Видимо, пояс стал парой браслетов.
Мама сосредоточенно развернула инструкцию.
– Это генератор нанозвука, – сообщил папа полным пиетета голосом. – Семёныч про такой рассказывал, у него вся семья ходит. Мне, правда, только на один хватило, ну да мы с тобой как-нибудь… Это тебе для суставов, понимаешь? – он радостно схватил маму за руку, а потом, чуть смутившись, прибавил: – И мне тоже.
Очень аккуратные тонкие плашки NanoSound BMX-960, сделанные из бархатного пластика и приятные даже на вид, явно разрабатывались не последними дизайнерами. Солидное устройство, не индийский ширпотреб.
– И что, правда работает? – неуверен- но спросила мама, машинально потирая запястье.
– Ну а что, Семёныч врёт, что ли? Работает, конечно. Вообще оно в первую очередь для нормализации сосудов: они ведь изнашиваются, бляшки там всякие… а эту штуку надеваешь, включаешь – и нанозвук стимулирует стенки, придаёт им тонус. Кровообращение, соответственно, улучшается. Семёныч рассказывал, дочка его к экзаменам в этой штуке ходила – насыщала, значит, кровью мозг. Вот. – Папа пощёлкал переключателем. – Но мне объяснили, что для суставов тоже хорошо. Суставы болят, потому что там истончается эта прослойка… а если улучшить кровоток, она тоже станет сильнее…
Мама с уважением провела пальцами по чудо-устройству.
– Ладно тебе, суставы. С суставами я проживу как-нибудь. Можно ведь и на дом заказывать… – она покрутила инструкцию в руках. – Но, получается, если стимулирует сосуды – то это атеросклероз, это инсульт… настоящие враги для людей вроде, ну, вроде нас с тобой, – она дипломатично не уточнила, каких. – А почему не в аптеке?
– В аптеке они тоже продаются. Только там стоят за полторы сотни, а эта – всего восемьдесят тысяч, у них какая-то акция… – Папа обернулся к Дане, подцепил глазами его взгляд – как щенок с тарелки ловит упавший на пол кусок колбасы: – Вот ты так цинично на всё это смотришь. А мне кажется, что в конечном итоге задача коммивояжёра – помогать людям. Да, наверное, он позвонил именно в эту квартиру, потому что знает, что тут… м-м-м… пожилые. Но разве это плохо? – Папа протянул Дане пригоршню NanoSound. – А? Скажи? Разве это – плохо?
Даня очень хотел сказать – но горло ему как-то так скрутило,
