Рей ещё немного полежала из вредности, а потом зашевелилась в своём гнезде, отчаянно хмурясь. Села, завернувшись в одеяло, отметив по ходу, что Рен не только убрался, но и развёл огонь в очаге.
— Тебе нужно поесть. — Проговорил он мягко. И будто услышав, что Рей собралась возразить, добавил. — Отговорки не принимаются. Будешь сопротивляться, накормлю силой.
Рей злобно зыркнула на него, и молча отобрала тарелку с уже разделанной холодной рыбой. Рен с нечитаемым выражением лица наблюдал, как она ест руками и облизывает пальцы. Когда она закончила, тряхнул головой и, забрав тарелку, протянул чашку с каким-то коричневым наваром, резко, но приятно пахнущим.
— Это успокоительное. Насобирал тут корешков недалёко. Выпьешь и сразу заснёшь без снов до утра.
Рей жадно припала к кружке, размышляя, что Рен может захотеть… А ей не то что секса, ей жить в данный момент не хотелось. Ей просто нужно побыть одной, справиться с собой, как она всегда делала — самостоятельно.
Рен мягко улыбнулся, и взял чашку.
— Я переночую в храме, Рей. До утра тебя никто не потревожит, — Чуи ушёл на западную часть острова, — он усмехнулся, — где рыбалка получше и порги непуганые.
И вышел, не дав Рей сказать и слова. Каких бы корешков Рен для неё не наварил, сморило её почти сразу. Последнее, о чем она успела подумать, прежде, чем окружающие звуки превратились в белый шум, а глаза стали сами собой слипаться: Рен прочёл её мысли. А она буквально выгнала его из дома.
Рей проснулась посреди ночи и рывком села. Одна. Одиночество, от которого она отвыкла за последнее время, вышибло из неё дух. Руки затряслись, дыхание перехватило. Рей заозиралась в темноте, чувствуя, как паника подступает к горлу.
— Рен. — Позвала тихо. — Кайло…
Но тут же вспомнила, что Кайло улетел с Ханом, а Рена она сама выгнала своими эгоистичными мыслями. Рей подскочила и, забыв об одежде, выбежала из хижины. Она должна была вернуть его, во что бы то ни стало! Острые камешки резали босые ступни, одеяло, которое она намотала на себя, то и дело цеплялось за кусты. И только огромная местная луна была на её стороне, — не свети она так ярко, Рей ни за что не добралась бы до храма, о котором знала только по рассказам братьев.
К храму, размещавшемуся на самой вершине скалы, вели каменные ступени, и увидев их, Рей пожалела, что не обулась. Но, закусив губу и шипя от боли в ступнях, все же упрямо полезла наверх, помогая себе руками. Один раз едва не взвыла, наступив с размаху на здоровенную колючку, но остановилась, только, чтобы вытащить её, отметив, что оставляет за собой тёмные следы. До неё даже не сразу дошло, что это кровь. Только ступив на верхнюю площадку, Рей позволила себе передохнуть, глянуть на проделанный путь. Голова закружилась, не то от перенапряжения, не то от восторга: таким красивым ей показался остров в лунном свете.
Рей на секунду зажмурилась, чтобы навсегда отпечатать в сознании это зрелище, и ковыляя, — на ступнях живого места не осталось, — вошла в храм.
По сравнению с мистическим величием острова, ночью храм казался просто помещением высеченным в скале: дальние стены терялись в темноте, но свет луны проникал сквозь окна, заливая пол и бассейн посреди зала серебристым сиянием. Рей поискала глазами Рена. И выдохнула, заметив его, сидящего на камне, установленном на неком подобии балкона, что выдавался вперёд от стен скалы, в которой вырубили храм. Рен, судя по всему, медитировал, обратив лицо к Луне, и, видимо, не слышал, как она вошла. Она не станет его тревожить, решила про себя Рей. Просто ляжет спать здесь, зная, что он рядом.
Рей сделала шаг в сторону бассейна, стараясь вести себя, как можно тише, — напиться и обмыть раны ей не помешает, — и закусила кулак, все же вскрикнув: засмотревшись на Рена, забыла про проколотую шипом пятку. Не успела она поднять глаз, как он оказался рядом, и подхватил ее, страхуя от падения. Рей же обхватила ладонями его лицо и глядя прямо в глаза, помыслила: «Прости меня, Рен, пожалуйста. Я знаю, что ты ушёл сюда из-за меня. Я… хочу, чтобы ты был рядом».
Он заключил её в объятья, и Рей почувствовала слабое касание к своему разуму. Он подхватил её на руки и молча понёс к камню, где недавно сидел сам. Усадил спиной к обрыву и внимательно осмотрел её сбитые ноги и стертые ладони. Нахмурился, и, по прежнему не говоря ни слова, с оглушительным треском оторвал полосу от одеяла. Рей вздрогнула, а он оставил её сидеть на камне и ушёл внутрь. Вернулся с тканью пропитанной водой.
Рен опустился перед ней на колени и принялся осторожно обмывать ей ноги, постепенно вычищая ранки. К моменту, когда он закончил, ему пришлось три раза сходить к бассейну, чтобы ополоснуть тряпицу. За все это время он не сказал ни слова, и ни разу не поднял взгляд на Рей. А она сидела, будто бы в захвате Силы, чувствуя его сдерживаемый гнев, — зачем она полезла сюда среди ночи босая, сорвалась бы, не приведи Сила; тревогу, — раны несерьезные, но ходить она в ближайшие дни не сможет; досаду — на себя за то, что ушёл, оставив её одну.
Рей выпростала из одеяла руку, и, потянувшись, дотронулась до его щеки, заставляя взглянуть на себя. Здесь и сейчас она решила: нет смысла держать в себе слова, если её чувства очевидны. Рей хотела, чтобы они услышали это от неё. Каждый по отдельности и оба, вместе.
— Я люблю тебя, Рен. — Сказала вслух, твёрдо.
Он вздрогнул явственно и смотрел на неё долго, недвижим. Луна выбеливала его черты, делая схожим с прекрасной мраморной статуей. Рен прикрыл глаза, и Рей почувствовала, как скала мелко затряслась, — он призывал Силу. Рей ощущала, как от него волнами исходит то жар, то холод, но черты его были по прежнему безмятежны. Она даже дышать перестала: на мгновение показалось, что его кожа, как и луна излучает сияние. А потом он медленно склонил голову, и взял её ступни в свои ладони. Жар вулканической лавы, холод космоса, казалось, поглотил её, но лишь на секунду: Рей даже вскрикнуть не успела.
И тут же ощутила, как Рен целует щиколотку сначала одной ноги, потом второй. Вздрогнула, но моментально замерла в захвате Силы. Как заворожённая наблюдала, как он осыпает её ноги поцелуями, иногда слегка прихватывая зубами кожу, ахнула, понимая, что ступни
