— Потому что не хочу, чтобы ты принадлежала другому мужчине, — обхватив моё лицо ладонями, заставил смотреть в его синие глаза, в которых я и сейчас стала тонуть. — Потому что не хочу тебя отпускать. Потому что одновременно с этим чувствовал вину за первую нашу ночь. Потому что своим своенравием и нелогичностью ты затронула меня ещё тогда, при столкновении в дверях твоей школы. Потому что рядом с тобой я почувствовал себя живым, испытывая ревность, злость, теряя терпение, а когда ты находилась рядом, то становилось легче и теплее вот здесь, — показал на свое сердце, а затем улыбнулся. — Как давно я не испытывал ничего подобного.
Он наклонился ко мне, чтобы поцеловать, но ошарашенную такими признаниями меня всё же мучили и другие вопросы, раз уж мы начали делиться откровенностями.
— Тогда почему ты бросил мою руку и не представил своей бывшей должным образом? — спрашиваю холодным тоном, чем соответственно испортила момент.
Его глаза непонимающе забегали по моему лицу, отстранился, и только после ответил:
— Не знаю.
Вот и всё. После такого ответа опустились руки. Я ожидала извинений, оправданий, мол, прости, сам дурак, испугался, удивился, занервничал. Но никак не это.
— Это твой сын? — спрашиваю, отсаживаясь от него. Может, всё дело в мальчишке?
— Нет, — Кристер ответил весьма напряженно, строго глядя на мои действия.
— Понятно.
Убил последнюю надежду оправдать его в своих глазах.
— Это действительно не мой сын. Мы расстались задолго до появления на свет Ранэ.
— Я поняла, — вытираю оставшиеся капли. Не могу больше разговаривать на эту тему, слишком больно. — Кстати, а что это за имя, которым она тебя назвала? — болтая ногами, смотрю вниз.
— Ксалхарал Хирумо — имя, данное родителями.
— Сменил из-за неё?
— Нет. Погибший Правитель предложил изменить его, когда я и Эиль только прибыли на эту планету.
— Так ты ещё и не с этой планеты? — от удивления посмотрела на него.
— Не с этой. Здесь больше половины населения не с этой планеты, — недоверчивый тон. — Тебе никто, что ли, не говорил, что существует очень много миров с человеческой расой?
— Говорили, — да-да, что-то припоминаю. — Что случилось, раз ты со своей…, - запнулась, произнести это вслух оказалось болезненно тяжело, — …своей девушкой прибыл сюда?
— Ты уверена, что хочешь услышать это? — его рука легла поверх моей.
И я задумалась. А нужна ли мне теперь эта история? Сердце, разбиваясь, кричало, что её необходимо выслушать, ведь знание прошлого любимого человека сблизит с ним. Но вот разум холодно настаивал на обратном — ни к чему мне лишние переживания, когда я всё уже решила.
— Не уверена, — отвечаю правду.
— Вот как? — разочарованно хмыкнул. — Что тебя беспокоит?
— Почему ты не остался с ней в том кафе, — не видела смысла скрывать это, и медленно вытаскиваю свою ладонь.
— Ты не понимаешь?
— Не понимаю, — говорю раздраженно, кажется, разговор заходит в какой-то тупик.
— А я тебя не понимаю! Вот он я, рядом с тобой. Сказал правду. А ты все больше отстраняешься от меня. Что не так? — и взгляд такой убийственный.
— Спуститесь с небес на землю, Кирилл Александрович, — говорю предельно холодно, так как мужское превосходство типа «вот я, возрадуйся мне» совершенно не понравилось. — Надоело бегать за Вами! Хочется взаимности, а в ответ только «не знаю, не определился, нужно подумать, не торопи события». Всё! Это последняя…
— Тише, — перебивает, подставив два пальца к моим губам. — Не надо сейчас говорить мне это. — Придвинулся ближе, отчего моё сердце забилось быстрее. — Послезавтра я покидаю Эртх. По работе. Приказ Правителя. Надолго, — его пальцы нежно очертили контур губ. — И единственный свободный день хотел провести именно с тобой, — медленно склоняет голову к лицу. — Давай не будем расставаться вот так. Мне будет очень неприятно, если именно ты будешь думать обо мне плохо.
На этих словах я, внезапно вспомнив слова Ромальва, хотела задать ему вопрос об убийствах, но он не дал, запечатав рот поцелуем. И весь мир перестал существовать. Не было слышно ни салюта, ни радостных криков, ни даже собственного бешеного стука сердца. Борясь сама с собой, старалась не прижиматься к нему, и уж тем более не обвивать шею руками, которые до боли в костях вцепились в скамейку. Кристер целовал нежно, но настойчиво, осаждая мою хлипкую оборону. Через некоторое время я сдалась, тая уже в его крепких объятиях.
Алина, ты тряпка.
Позвонив кому-то по телефону, через десять минут к нам подлетел тот же аэромобиль, в котором Орвэль продолжил свои нежные наступательные действия. Домой возвращались тем же путём. Целовались мы очень долго, что к концу вечера у меня уже заболели губы.
Добравшись до спальни, он повалил меня на кровать и стал медленно взбираться сам. Это было бы идеальным окончанием вечера и ссоры, но всю дорогу обратно сквозь пелену блаженства терзал один маленький и существенный вопрос.
— Когда ты вернёшься, что будет с нами? — откатилась от места, на которое плюхнулся Кристер, желая нависнуть надо мной.
— Когда я вернусь, — задумчиво повторил вслух, и, устроившись удобней, посмотрел на меня так, будто хочет запомнить.
— Крис, всё хорошо? — тревога окатила меня с такой силой, что стало всё равно на нас, лишь бы у него ничего плохого не случилось.
— Всё хорошо, — подмигнул мне, привлекая к себе. — Не думай о плохом.
Такой ответ меня устроил. Пригревшись в его объятиях, стало клонить ко сну, а потому совершенно потеряла предыдущую мысль.
— А сколько тебе лет? — зеваю, уткнувшись носом в его грудь.
— Слишком много, чтобы это озвучивать вслух, — почувствовала его улыбку.
— Тогда расскажи свою историю, как ты попал на Эртх, а я сама примерно подсчитаю твой возраст, — устраиваюсь удобней на нем, сплетая наши ноги. Всё же засыпать под его тихий бархатистый голос будет очень приятно.
И он начал рассказывать. Когда-то очень давно, когда Ксалхарал был ещё мальчишкой десяти лет, на его родной планете велись ожесточённые войны между каждым кланом за обладание природных богатств, которых было очень мало. Постоянно требовались мужчины, и каждая из семей, входящая в состав определенного клана, отдавала свою дочь, достигшую возраста деторождения, главе или его сыну для понятно каких дел. Хирумо был из семьи обычных крестьян, попавший в плен к врагу, когда его родителей убили, а сама Эиль, она же Акрина Томакэ, дочь главы. В очередной битве убивают и её отца, и брата, а саму девушку ждала та же участь с многочисленным деторождением.
Эиль смогла сбежать из дома до того, как до неё добрались, и спряталась в хлеву, в котором ночевал Хирумо. Девушку принялись искать, но к этому времени ребята уже сбежали. Он не смог, хотя и должен был, рассказать новым хозяевам о ней, а
