— Совсем никого?
— Абсолютно никого. Не сегодня. По крайней мере, не ближайшие часа два-три, или четыре, а может и целые сутки.
— Я понял.
*
Я стояла в коридоре больницы и через широкую стеклянную полоску смотрела на белый светящийся неонами гроб. Там, внутри, лежал Ромальв Заиль. На сенсорном экране внизу этого чудостроения медтехники зернийцев отображались непонятные буквы и цифры. Хвала всем богам, что отображение пульса у всех миров остаётся одинаковым. Именно так я и смогла определить всё ещё бьющееся сердце друга.
Прошли сутки, прежде чем сама смогла встать на ноги и выйти из палаты. Всё это время проводила во сне, не желая возвращаться в реальность. Во-первых, было страшно узнать плохие вести о Ромальве. Во-вторых, меня пугало моё же хладнокровие по отношению к потере ребёнка. В-третьих, одна часть моей души рвалась в бой, найти и наказать виновников трагедии, а другая часть желала разобраться для начала с Витемом, сестрой и иже причастными ко всей лжи, то есть Кристером и Вальгардом. То, что последний был тоже ко всему этому причастен уверена, потому что наши тренировки резко прекратились, стоило Орвэлю умчать в лжекомандировку. Поэтому очень боялась не совладать с эмоциями и сорваться на всех, боялась разорвать отношения, которые уже были натянуты. А в-пятых, с некоей начавшей формироваться фобией вспоминала смерть подруги. В моём сознании бледной тенью проскальзывала мысль о тихой, спокойной, мирной жизни до всего этого ужаса с другими мирами.
Я стояла, прислонившись лбом к холодному стеклу, гипнотизируя экраны и боясь моргнуть, чтобы не спугнуть остатки жизни в большом мужском теле. Чья-то тяжёлая ладонь опустилась на моё плечо, отчего испуганно вздрогнула.
— Поговорим? — поступил спокойный вопрос от агента Орвэля.
Сглотнув, неуверенно кивнула. Удивлена ли его неожиданному появлению здесь? И да, и нет. Несмотря на то, что уже давно догадалась и о его причастности к операции «Обмани Алину», всё же хотелось, чтобы я ошибалась. Однако это не помешало моему сердцу бешено трепыхаться испуганной птицей в грудной клетке.
Мужчина выглядел вполне дружелюбно, но вот такие строгие и чем-то подавленные любимые синие глаза с фиолетовыми крапинками не давали мне покоя. Послушно побрела за ним, гадая, о чём именно он хочет поговорить со мной, раз соизволил явиться лично.
Мы шли обратно в мою палату. Не удивлена и тому, что он знал дорогу. Скорей всего, вчера пытался со мной встретиться либо Витем, либо Кристер. Местная больница также ничем примечательным не отличалась от остальных, разве что своими чудотехнологиями. Коридоры, медперсонал в серых костюмах, пациенты в белых халатах. Стойкий больничный запах.
Идя за Орвэлем, поверх чёрного костюма которого была одета серая свободная накидка до колен, отличавшая посетителя от персонала и пациентов, вся холодела в предчувствии нехорошего, глядя, как впереди идущий мужчина, то ускорит шаг, то замедлит. Создавалось впечатление, будто сам не решается начать разговор. Перестала дышать, мысленно молясь Вселенной, чтобы он просто переживал за меня и сейчас хочет прочитать лекцию.
Подойдя к распахнувшейся двери, пропустил меня, устремив вперёд свой взгляд. Как только мы оказались наедине от лишних глаз и ушей, в тишине от больничной суеты, замерла, боясь и дальше пройти и повернуться.
— Не молчи, — голос дрогнул, не в силах больше выносить его тяжёлое дыхание.
— У меня… всего лишь один… вопрос, — с трудом проговаривал каждое слово.
— К-какой? — быстро прошептала я, уже догадываясь, о чём пойдёт речь.
— Ты желала его?
Вопрос был задан на одном дыхании, ровно, без эмоций, спокойно. Только у меня тело покрылось неприязненными мурашками.
— Кого? — повернулась, притворно не понимая, о чём меня спрашивают.
— Ребёнка.
Такой же спокойный ровный ответ, только вот синие глаза впервые более не смотрели на меня. Что-то внутри оборвалось, оставляя ледяной след страха потерять ещё одного дорогого мне человека. Инопланетный агент Эрха Орвэль Кристер всегда обращал свой взгляд на меня, начиная с самой нашей первой встречи. Был ли он оценивающий, добрый, строгий, изучающий, плотоядный, укоризненный… А сейчас его глаза находили любую точку, лишь бы не касаться стоящей перед ними девушки.
— Хотела, но не сейчас же! — вскинулась. — Чтобы я ему сейчас дала!? Какое воспитание, образование…
— Да или нет? — безапелляционно прервал агент.
Я не знала, на кого из нас троих больше всего злюсь. На себя? Что действительно не хотела иметь конкретно сейчас детей. На Витема? Что, несмотря на мой запрет, всё рассказал. Или на Кристера? Что не только не подумал о контрацепции, будучи старше меня на много… — много лет, но и не давал никаких надежд на совместное будущее, а теперь старается обвинить в случившемся???
— Что за вопросы! — голос внезапно осип от подкатившего кома в горле. — У меня ни работы, ни мужа, ни даже нормального парня не было, — нападая на самого любимого мужчину своей жизни, таким образом хотела защититься от его холодности, что резала душу без ножа.
Орвэль медленно перевёл на меня осуждающий взгляд, и также медленно, четко, равнодушно повторил:
— Да? Или. Нет?
— Нет, — краткий тихий ответ, от которого самой стало холодно и зябко, что пришлось приобнять себя руками.
Наступила тишина, которая стала душить меня. Мне хотелось плакать, реветь в голос, просить прощения, но болезненный ком в горле был слишком огромен. Глядя на мертвое холодное синее море в глазах мужчины, было ясно о его ярости из-за моего поступка. Сгустившиеся тучи непонимания, недомолвок, не до конца выясненных между нами отношений привели к трагедии, совершенной мной же. Медленно подошла к нему, прижалась всем телом, спрятав лицо на груди, желая сейчас только одного — его крепких, тёплых объятий.
— Ты злишься на меня? — спрашиваю осторожно, вполголоса, продолжая ожидать объятий.
— Нет.
Едва заметно, очень медленно выдохнула.
— Я разочарован.
…Это был первый раз, когда мой мир рухнул, разбившись на миллиарды осколков, оставляя глубокие порезы на душе, сердце и моего сознания. Солнце в моей жизни склонилось к закату, и неожиданно на ясном небе стали появляться чёрные грозовые тучи, поглощая теплоту и свет…
Кристер буквально выдохнул эти слова, по-прежнему сохраняя привычное для него спокойствие. Но в них скопилось столь холода, искреннего безразличия, горечи, что стало сразу понятно о прекращении между нами любых отношений. Несмотря на обиду, потому что не один он был разочарован, мои руки всё же начали обвивать мужское тело.
— Прости, но мне пора возвращаться, — отступил на краткий шаг, и дверь, издав шипящий звук, тут же открылась.
Это я должна говорить «прости», только не говорю, потому что на тот момент не считала себя виноватой. Да и сейчас не считаю, потому что моим первым порывом было спасти жизнь друга. Искренне не понимала, почему тогда Орвэль предпочёл обвинить меня, вместо того, чтобы посмотреть на ситуацию с моей стороны. А то, что случилось, видимо, должно было
