Даже после тренировок, изнемогая от усталости, я снова и снова пытался повторить то, чему нас учили. Но увы, хоть мне и казалось, что я чему-то и научился, но и егеря, и фройляйн Дарья были все время на голову выше меня. И не только в буквальном смысле.
Но труднее всего оказались даже не тренировки, которые, как правило, начинаются сразу после рассвета, вне зависимости от погоды – и в снег, и в дождь, и даже иногда при начавшем уже припекать весеннем солнце. По окончании практической части нам полагалась пятнадцатиминутная передышка. Затем нас делили на несколько отрядов, каждый раз по-разному. Их разводили по разным частям полигона, и они должны были «сражаться» – примерно так же, как нам в самом начале занятий показали инструкторы. Все, казалось бы, просто – мы занимаем разные позиции, затем пытаемся найти и «убить» наших противников. Находящиеся в разных точках инструкторы наблюдают за нами и сигналят, когда, по их мнению, кто-нибудь застрелил одного из своих «врагов». Для этого нужно прицелиться в правильную точку и вовремя нажать курок. Да, и потом «перезарядиться» – то есть сделать вид, что заряжаешь свой штуцер.
В первый раз мы с фройляйн Дарьей оказались в разных командах, и она меня «застрелила» через минуту после начала «боя» – просто выцелила меня на бегу. Кстати, она оказалась одной из немногих, кто «дожил» до конца поединка. Увидев выражение моего лица, она о чем-то переговорила с инструкторами, и мы теперь либо были в одной команде, либо не сражались друг с другом. Но я еще ни разу не закончил боя «живым». То меня «подстреливают» на бегу, то когда я ползу, то даже в укрытии… А других я только два или три раза смог поймать в прицел – и «выстрелил» метко всего один раз – вчера. Я, конечно, обрадовался, но сегодня мой зад опять сбивает рейки… Как обидно!
После упражнения, когда я сидел, стараясь не заплакать, ко мне подошел подполковник Баринов и сказал:
– Знаете, Евгений, вы новичок в этом деле, поэтому не обижайтесь, что у вас пока еще не все получается. Другие-то в армии служат уже много лет.
– А фройляйн Дарья?
– Она в армии не служила, но ее тренировал герр Сапожников. Кстати, он пообещал и с вами позаниматься, когда Дарья ему скажет, что вы готовы. Впрочем, Дарья еще много в пейнтбол играла – это как наши военные игры, разве что стреляют там по-настоящему – шариками с краской из специальных ружей. И если в кого такой шарик и попадет, то сразу видно.
– Вот видите… А я ни во что подобное не играл.
– Не тушуйтесь, прогресс у вас налицо. Сравнить вас сегодняшнего с тем, кого я увидел в начале, – это как небо и земля.
– Правда?
– Поверьте, я бы не стал вам льстить – это не в моих правилах. Если бы я решил, что вы не справитесь, я бы уже послал вас домой. А что тяжело… Генералиссимус Суворов написал замечательную книгу «Наука побеждать». Я попрошу, чтобы ее вам подарили, когда вы выучите русский. Но одно из его изречений вам стоит помнить всегда.
– Попробую выучить…
– А оно очень короткое, но емкое. Гласит оно: «Легко в учении – тяжело в походе, тяжело в учении – легко в походе».
– А в бою тоже легко?
– В бою всегда тяжело, – вздохнул Баринов. – Бой – это тяжелый солдатский труд, пот и кровь. Но вот еще одно изречение Суворова: «Как бы плохо ни приходилось, никогда не отчаивайся, держись, пока силы есть!»
18 (30) марта 1801 года.
Якорная стоянка у острова Гвеен в 22 милях
от Копенгагена. Борт 74-пушечного корабля
Его Величества «Элефант».
Вице-адмирал Горацио Нельсон
Вот и сделаны наконец первые выстрелы в нашей кампании на Балтике. Британские корабли с громом пушечной пальбы и в пороховом дыму прошли мимо датской крепости Кронборг и встали на якорь, готовясь к решающей атаке на датские корабли и береговые батареи, прикрывающие подступы к Копенгагену.
Ранним утром наша эскадра, поймав парусами ровный норд-норд-вест, выстроилась в линию баталии и двинулась на прорыв. Я перебрался с тяжелого и имеющего большую осадку трехдечного «Сент-Джорджа» на более легкий и имеющий меньшую осадку «Элефант». Он и стал флагманским кораблем авангарда. Центр возглавил адмирал Паркер на флагманском 98-пушечном корабле «Лондон», а арьергардом командовал контр-адмирал Грэвс на 74-пушечном корабле «Дифайянс».
Вчера вечером я направил к Кронборгу отряд капитана Моррея на корабле «Эдгар». В состав отряда вошли бомбардирские суда и канонерские лодки. Они должны были еще засветло занять позицию к северу от датской крепости и, после того, как со стен Кронборга раздастся первый выстрел, открыть огонь и подавить береговые батареи противника.
Сказать честно, я сильно рисковал – ведь если бы по нам открыли огонь и датчане, и шведы, вся наша эскадра получила бы сильные повреждения. Но мистер Ванситтар сообщил мне, что можно свободно подойти к шведскому берегу, не опасаясь получить оттуда залп из тяжелых береговых орудий. У шведов их там просто не было. Потому, перед тем как начать движение, я приказал подойти к шведскому берегу настолько близко, насколько позволяли глубины. «Пусть ваши корабли при этом будут задевать реями о скалы», – приказал я. Таким образом, мы оказались далеко от датской крепости, и ядра ее пушек просто не долетали до нас.
Мы сделали несколько залпов по Кронборгу, после чего, увидев, что мы находимся на безопасном расстоянии, прекратили огонь. Впрочем, не обошлось без потерь – на 50-пушечном корабле «Изис» разорвало 24-фунтовое орудие, в результате чего семь человек было убито и ранено. Но мы прорвались и в самое ближайшее время намерены атаковать Копенгаген.
Несомненно, что грохот выстрелов был услышан в датской столице, и ни о какой внезапности уже не могло быть и речи. Поэтому адмирал Паркер собрал нас, командующих отрядами, на своем флагманском корабле «Лондон», чтобы еще раз обсудить план предстоящего сражения.
На столе Паркера лежала карта пролива, который мы должны были форсировать. У Копенгагена пролив значительно расширился – расстояние от датского
