– Так ее родня тоже в тюрьме? – спросила я.
– Да, – степенно кивнул Роджер, – ее мать, бабушка и брат, все признались в колдовстве и приверженности папизму. Много жизней потеряно из-за этого семейства Дивайс… слишком долго удавалось их колдовству ускользать от глаз закона.
Ник Баннистер, сидевший справа от меня, впервые произнес своим сухим, хрипловатым голосом:
– Не случайно же, пожалуй, фамилия Дивайс созвучна с именем дьявола?[17]
Дождавшись, когда все отсмеялись, я спросила:
– А в чем именно их обвиняют?
– О-о… – Роджер небрежно взмахнул рукой, – ужасные и самые разнородные деяния: глиняные куклы, всякие заклинания, проклятия. У каждого из них имеется свой дух-покровитель, чему есть достаточно доказательств.
– А вы видели их духов? – спросила я, вспомнив, что он никогда сам не видел духа-покровителя Элисон.
– В этом не было надобности. Мне известно, что они существуют. Джон Лоу описывал духа-покровителя Элисон, принявшего облик собаки. У ее матери, Элизабет, дух той же породы, по кличке Болл, а ее бабушка скрывала своего духа около двадцати лет. Два десятилетия она, заключив договор с дьяволом, выполняла его повеления по всему графству.
– Но как же вы можете точно знать это, если никогда не видели их? – спросила я.
В воцарившемся непродолжительном молчании все вокруг спокойно продолжали жевать и глотать. А Роджер внимательно смотрел на меня.
– Дьявол является только тем, кого признает своими пособниками. Они подпитывают животных своей же человеческой кровью… разве это похоже на безвредного домашнего питомца? Вот вы, Флитвуд, позволяете своей собаке проделывать такое?
– Роджер, – спокойно произнес Ричард, – если я напущу на вас моего сокола, то он может подкрепиться и вашей кровью.
Все, за исключением меня, рассмеялись.
Взяв нож, я погоняла кусочек запеканки по тарелке, но от жирной баранины меня слегка замутило.
– Какие новости о суде над Престон? – обратилась Кэтрин к Томасу Листеру, которого всегда приходилось вовлекать в разговор.
Услышав имя своей бывшей служанки, он напряженно выпрямился и прочистил горло.
– К несчастью, ее оправдали, – тихо ответил он, жадно глотнув вина, – но я уверен, что не успеет она оглянуться, как все будет в порядке.
Мне показалось, что я плохо его расслышала.
– Что, собственно, будет в порядке? – уточнила я. – Вряд ли вы предпочли бы, чтобы она вернулась в Уэстби, если полагали, что она виновна в смерти ребенка?
Он поставил кубок на стол и промокнул салфеткой свой миниатюрный рот.
– Нет, просто ее будет ждать очередное судебное разбирательство в Йорке.
Я посмотрела на других гостей.
– Извините, но я не понимаю…
– Ведь Дженнет Престон, – почти прошептал он, – убила и моего отца.
Над столом повисло молчание. Тишину нарушали лишь порывы ветра за окном да веселое потрескивание дров, жарко горевших в топке огромного камина. Остальные гости выглядели не менее смущенными, чем я. Откинувшись на спинку стула, Роджер покровительственно кивнул Томасу, точно тот выдал нам некую сокровенную правду.
– Ваш отец умер уже четыре года тому назад, – заметил Ричард.
Томас не поднимал глаз от своей тарелки, его хрупкая фигура напряженно застыла.
– Я никому еще не говорил о том, каковы были его последние слова, – тихо произнес он, – мы с матерью слышали их. Он был безумно напуган.
– Чего же он так боялся?
– Престон. На своем смертном одре мой отец вдруг крикнул: «Дженнет лежит бременем на мне! Жена Престона сжимает мою грудь… помогите, помогите мне!» – на последних словах голос его перешел на истошный вопль.
Все за столом продолжали хранить молчание, а звенящий голос Томаса разносился по всему залу.
– Отец велел нам запереть двери, все двери в доме, чтобы она не сумела сбежать, – заключил он.
– А она тогда жила в доме?
– Ее дух. Насколько я понял, он видел его. После его смерти ее привели к телу моего отца, и от ее прикосновения труп начал кровоточить.
– Вернейший признак ведьмовства, – уверенно произнес Роджер.
– Но, – начала я, – если это произошло четыре года тому назад, то почему же ее решили привлечь к суду только сейчас? А в прошлом месяце привлекли по другой причине?
Томас взглянул на Роджера.
– На прошлой неделе, в Страстную пятницу, когда все мы, праведные граждане, усердно молились, состоялось одно собрание, – многозначительно, словно открывая некий секрет, произнес Роджер, – и пока все мы постились, почитая Господа, это сборище пировало, поедая украденную баранину. И происходило это пиршество в убогом жилище, известном под названием Малкинг-тауэр, в доме бабки Элисон Дивайс, старухи Демдайк. С ними пировала и Дженнет Престон.
– Так эта Престон знакома с семейством Дивайс? – удивился Ричард.
– Да, – Роджер снова кивнул, – потому что она тоже ведьма. И знаете, о чем они говорили тогда, помимо того, что хвалились своими духами-хранителями и богохульствовали, поминая Господа нашего Иисуса Христа, ради коего им надлежало хранить пост? Так вот, конечно же, обсуждали они и нашего молодого мистера Листера.
– Почему?
– Престон замышляла убить его, – прозаично произнес Роджер.
Я почувствовала, как вздрогнул сидящий рядом со мной Томас. Он принялся перекладывать свои столовые приборы, перемещать тарелки и кубки, пытаясь с упорной педантичностью выстроить их в некоем гармоничном порядке.
– Но обсуждали они не только его, – продолжил Роджер, – большинство из них собралось для обсуждения заговора, подобного тому, что не так давно едва не лишил трона нашего короля. – Он склонился к столу, его зубы блеснули, отразив пламя свечей. – Они задумали взорвать замок Ланкастера, где содержатся в тюрьме их родственники. Чтобы освободить их.
– Как же вы об этом узнали?
Роджер прочистил нос, аккуратно убрал носовой платок и, отодвинув стул, встал.
– Позвольте мне представить вам моего самого ценного свидетеля.
Он вышел из зала, а когда вернулся, обхватив своей большой, точно медвежья лапа, рукой плечи девочки, над столом пронесся легкий вздох.
Она вошла в зал вместе с ним, и они остановились поблизости от стола. На вид ей было никак не больше девяти или десяти лет, на бледном, заостренном детском личике выделялись большие ясные глаза. Пряди ее волос мышиного цвета выбивались из-под свеженакрахмаленного чепца, и даже туго завязанный фартук не скрывал того, что она едва не утопала в простом шерстяном платье, явно с чужого плеча. Девочка без всякой опаски обвела нас взглядом, и когда она смело глянула на меня, я не смогла отвести взгляд. Меня вдруг встревожило то, что на лице ее
