– Вы любите театр? – спросил он меня, когда мы сидели в гостиной моей матери.
Его дядя и моя мать стояли возле окна и беседовали, поглядывая на нас. Я знала, что моя мать подготовила почву для этой помолвки, но если Ричард откажется, то ничего не срастется.
– Да, – солгала я, поскольку мне еще не приходилось бывать в них.
– Превосходно. Каждый год мы будем ездить в Лондон. Именно там находятся лучшие театры. Дважды в год, если пожелаете.
Разве мог не очаровать и не восхитить меня такой привлекательный молодой мужчина, к тому же обходившийся со мной как со взрослой девушкой, в отличие от всех остальных, считавших меня ребенком. Ежечасно, целыми днями я вспоминала его лицо, да и во снах он частенько радовал меня. В приходской церкви назначили дату венчания, и с того дня я с нетерпением ждала наступления каждого следующего утра и очередной ночи, поскольку они приближали меня к новой жизни. Я размышляла о том, какой я стану госпожой: доброй и разумной, раз уж мне не повезло родиться красавицей. Когда-нибудь стану матерью, обожаемой детьми и мужем. Я буду исполнять любые желания Ричарда. Буду всячески заботиться о нем, посвящу всю жизнь его счастью. Ибо он одарил меня сверх всякой меры, согласившись взять в жены, и всю оставшуюся мне жизнь, до последнего ее дня, я буду благодарна ему. Я услышала, как зашевелилась в своей кровати моя мать.
– Флитвуд, – спросила она, – вы слышите меня? Я ведь поинтересовалась: нравится ли вам Ричард?
– Наверное, понравится, – уклончиво ответила я, с улыбкой задувая свечу.
* * *Я неловко встала на онемевшие ноги и, желая немного размяться, направилась прогуляться по большой галерее, протянувшейся вдоль фасадной стены дома. К моему удивлению, я застала там Роджера – сцепив руки за спиной, он внимательно рассматривал королевский герб над камином.
– «Бога бойтесь, царя чтите… уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись к нему»[5], – процитировала я по памяти текст на мантии.
– Браво, Флитвуд. Считаю это вашим обещанием мировому судье.
– Так же говорил и Лоренс, дядя Ричарда. Мне кажется, он надеялся, что король Яков, прослышав об этом, сочтет излишней надобность личного визита.
– Разумеется, ведь Шаттлворты преданы короне. – В голосе Роджера прозвучал предостерегающий оттенок.
– Преданы, как собаки.
– И все-таки в здешних краях, – задумчиво помолчав, произнес Роджер, – требуется более впечатляющая демонстрация преданности. Но вот как ее продемонстрировать?
– По-моему, здесь скорее не хватает не преданности, а доверия. Кроме того, естественно, что король сторонится этого графства из-за здешней приверженности к старой вере.
– Да, эта часть королевства вызывает у Его Величества большую тревогу. Многое еще можно сделать и для изъявления почитания короля, и для уклонения от зла. – Он подался вперед и нахмурился. – Я заметил на королевском гербе еще одну надпись. Каково ее значение?
– «Honi soit qui mal y pense», – в переводе со старофранцузского это означает: «Стыд тому, кто дурно об этом подумает»[6].
Лоб его прорезали морщины, очевидно, свидетельствуя о глубоком раздумье.
– Воистину так. Однако Лоренс так и не объяснил нам, о чем, собственно, не надо дурно думать. Вероятно, мне лучше спросить самого короля.
– Вы скоро собираетесь ко двору?
– Его Величество требует, – кивнув, ответил он, – чтобы все мировые судьи Ланкашира предоставили список подданных, не прошедших причастия в церкви.
– И с какой же целью?
– Ах, Флитвуд, вам нет нужды беспокоиться о делах придворной жизни, они едва ли затрагивают жизнь молодой дамы. Спокойно выполняйте свой долг и дарите вашему супругу много маленьких Шаттлвортов, а я буду выполнять свой долг, заботясь о безопасной жизни в Пендле.
Должно быть, на лице моем отразилось недовольство, поскольку он взглянул на меня более мягко, с приличествующей доброжелательностью.
– В общем, если уж вам так нужно знать, Его Величество еще крайне… тревожат события, произошедшие в парламенте семь лет тому назад[7]. И, возможно, вы слышали разговоры о том, что некоторым заговорщикам тогда удалось сбежать в Ланкастершир. Необходимо сделать нечто особенное для доказательства преданности этого графства короне, поскольку в настоящее время король весьма подозрительно относится к нашему северному краю и скрывающимся у нас преступникам. Он считает нас подобными дикой звериной стае в сравнении с благородными и воспитанными южными лордами и леди. Мы здесь чертовски далеки от светского общества, и, по-моему, он побаивается нас. Однако, знаете, к чему еще он относится подозрительно?
Я недоуменно покачала головой.
– К колдовству.
Его глаза торжествующе сверкнули, и через мгновение меня осенило.
– Вы имеете в виду Элисон Дивайс?
– Если мне удастся убедить короля, – кивнув, продолжил Роджер, – что его подданным в Ланкашире угрожает то, что он ненавидит более всего, то он, вероятно, проявит к нам сочувствие и станет менее подозрительным. Если я позабочусь об устранении, скажем так, дурной крови, то это, скорее всего, благоприятно скажется на развитии и процветании нашего графства и мы сможем вернуть себе добрую репутацию в королевстве.
– Но нельзя же сравнивать католиков с ведьмами. Первых у нас много, а вторых мало.
– Больше, чем вы думаете, – просто ответил Роджер, – кроме того, сам король считает их одинаково опасными.
– Ну, по-моему, вряд ли королю стоит беспокоиться о том, что мы тут запасаем порох. У нас для этого слишком сыро, – заметила я, вызвав смех Роджера.
И тогда я подумала, что вряд ли мне стоит сообщать Роджеру о спрятанном мною письме. А может быть, ему и так уже известно о заключении доктора?
– Но где же Ричард? – меняя тему, спросила я.
– У него какие-то дела с управляющим, а потом он собирался показать мне своего нового сокола и проводить до Рид-холла. Не желаете ли присоединиться к нам?
– Он проводит с этой птицей больше времени, чем со мной. Нет уж, благодарю покорно. Но не могли бы вы передать ему, чтобы он пригласил к нам портного. Мне нужно заказать несколько новых платьев.
Мы как раз успели подняться на верхнюю площадку лестницы и прошли мимо входа в мои покои.
– В плане нарядов вы с моей Кэтрин равно убедительны, – усмехнувшись, заметил Роджер, – однако, все же ни одной из вас не сравниться с Ричардом. У него самая большая коллекция одежды, не считая, конечно, королевского гардероба. – Он помедлил на лестничной клетке. – Не собираетесь ли вы в скором времени заехать к нам повидать Кэтрин? Она частенько спрашивает о вас и ваших последний модных приобретениях. Ее чертовски интересует, что носят нынче молодые дамы.
Я улыбнулась с легким поклоном, и Роджер начал спускаться с моей башни по винтовой лестнице, но прежде чем он исчез из виду, я окликнула его, испытав вдруг отчаянную потребность в том, чтобы он по-отечески обнял меня. От него, безусловно, исходил своеобразный
