– Мама, все хорошо. Мы не ранены. Мы были у леса, когда он нас заметил. Нам пришлось скакать галопом, но мы успели.
– Поэтому вы так поздно вернулись? Вам пришлось ждать, пока он улетит?
Ривер гордо вскинула подбородок.
– Нет, мы убили летуна. Мы опоздали, потому что я хотела, чтобы Анджо охладила ноги в ручье, а потом я дала ей немного попастись, пока обтирала.
Дон уставилась на дочь и остановилась бы, если бы Ривер не тащила ее за собой.
– Ты убила летуна.
– Я и мощные копыта, – покривила душой Ривер. – А еще мы с Анджо собираемся начать упражняться в метании копья – прямо сейчас.
– Ты убила летуна копьем!
– Ну чему ты удивляешься, мама? Я уже не ребенок. С сегодняшнего дня я официально Всадница ветра.
Дон провела дрожащей рукой по лбу, словно пыталась унять головную боль.
– Ривер, я не сомневаюсь в твоих способностях, но я беспокоюсь за тебя. Вот почему я хочу, чтобы ты прекратила свои одиночные вылазки и всегда брала кого-то с собой. В следующем году завершится правление Эхо. Ты сама знаешь, что Табун видит в тебе и Анджо наше будущее.
– Знаю, мама. Я никогда об этом не забываю – ни на секунду с тех пор, как Анджо меня выбрала. Но год – долгий срок. До Испытания Кобылицы может случиться что угодно. Как знать? Может, Мать-Кобылица нашепчет старейшинам имя другой пары. У Скай и Скаут первый выезд уже был, и они успели прекрасно сработаться. Может, Мать-Кобылица скажет старейшинам выбрать их.
– Это невозможно. Скай слишком много думает о себе, а Скаут, конечно, славная кобыла, но слишком хрупкая, чтобы стать во главе нового рода. Нет, Ривер. Вы с Анджо победите в Испытании Кобылицы и волей Совета и с моего благословения будете названы Старшей кобылой и ее Всадницей. Если только за этот год с вами ничего не случится. Вот почему ты должна всегда помнить о своих обязанностях перед Табуном и заботиться о себе и своей кобыле.
Ривер остановилась и повернулась к матери.
– Моя обязанность – учиться, получать опыт и становиться мудрой, как моя мать, но я не могу учиться, если меня постоянно контролируют и опекают. Клетка есть клетка, какими бы благими намерениями ни руководствовался тюремщик. И поэтому я говорю еще раз: я не буду ездить с сопровождением. Мне нужно набраться опыта, чтобы мы с Анджо могли доверять самим себе – нашим суждениям и решениям. Пожалуйста, не вынуждай меня прятаться и играть с тобой в глупые игры.
Мудрые каштановые глаза Дон пристально изучали Ривер.
– То есть ты не хочешь поделиться со мной мыслями?
– Вся в мать, – улыбнулась Ривер.
– Вот только твоя мать знала, когда прислушаться к старейшинам и голосу Великой Матери-Кобылицы, который раздается в шепоте степных трав.
– А кто принимает решения за тебя, мама? – без обиняков поинтересовалась Ривер.
Мать явно удивил вопрос, но она ответила не задумываясь:
– Я сама принимаю решения, хотя и ценю мнение окружающих, особенно Эхо. Ты прекрасно это знаешь.
– Знаю. И то, о чем я тебя прошу, ничем не отличается от жизни, которую ты ведешь, сколько я тебя помню. – Ривер мягко коснулась материнской руки. – Ты научила меня думать, прежде чем действовать, и рассматривать любую ситуацию с разных сторон. Позволь мне расти, мама. Я не смогу этого сделать, если ты будешь подавлять мою свободу.
Дон вздохнула.
– Похоже, мне остается только сдаться или превратиться в доброго тюремщика. – Помолчав, она добавила: – Но я хочу, чтобы ты пообещала мне одну вещь.
– Смотря какую.
Мать безмятежно улыбнулась и отвязала один из поясов, лежащих на ее бедрах. Это была нить ограненных камней цвета зимнего неба, которое вот-вот затянут снежные облака. Дон обернула нить вокруг талии дочери и, отступив на шаг, удовлетворенно кивнула.
– Будто для тебя делали. Это твои камни.
Ривер ошарашенно уставилась на пояс – первый в ее жизни. Такие носили только в табуне Мадженти. Пояс из драгоценных камней свидетельствовал о том, что его носительница – Видящая, обладающая способностью пробуждать спящие свойства кристаллов.
– Но, мама, я ведь не Видящая! Я только начала обучение.
Дон указала на пояс, низко сидящий на бедрах дочери.
– Что это за камень?
– Халцедон.
– Его главные свойства?
– Халцедон укрепляет мир и дружеские отношения. Это камень, который заботится о владельце, а в активной форме защищает от враждебности, гнева и тоски. Он пробуждает щедрость, отзывчивость, открытость и желание доставлять радость.
– Очень хорошо. Он потеплел от твоего прикосновения?
Ривер помедлила с ответом, прислушиваясь к непривычной тяжести на поясе, и действительно ощутила тепло, пульсирующее в такт ее сердцебиению.
– Да.
– Тогда я попрошу тебя дать слово, что ты будешь носить его всегда, когда вы с Анджо выезжаете – публично и в одиночку – на поиски опыта, необходимого мудрому лидеру.
Ривер встретила взгляд матери.
– Даю слово, что буду с гордостью носить его не снимая как подарок матери, которая милостью Великой Матери-Кобылицы достаточно мудра, чтобы позволить дочери…
– Учиться и расти, а со временем встать во главе Табуна, – закончила за нее Дон.
– Не все сразу, мама, – сказала Ривер, обнимая Дон.
– Говори что хочешь, но помни: Всадница Старшей кобылы всегда… – она замолчала, ожидая, пока Ривер продолжит традиционные слова.
– На шаг впереди Табуна, – закончили они вместе.
Ривер закрыла глаза и расслабилась в материнских объятиях, а в голове у нее стучало, вторя пульсу камней у нее на поясе: «Не все сразу… не все сразу…».
Глава 5
Настоящее – река Умбрия
Призыв луны пробудил ночное небо и немного разогнал спящие облака, позволив Мари обработать и перевязать раны Ника, пока Зора передавала ей чистые бинты и мазь из корня золотарника. Самые глубокие раны – особенно на плече и бедре – она бы предпочла зашить, но света было слишком мало, а лодочку качало так, что Мари решила: лучше уж пара лишних шрамов, чем вред, который она может нанести, тыча в Ника иголкой в темноте.
– Похоже, кровотечение остановилось, – заметила Зора, глядя на Ника из соседней лодки.
– Да. По крайней мере, на время. – Мари хмуро оглядела последнюю из перевязанных ею ран. – Но мне очень не нравится, что ему придется грести еще несколько часов.
– Я могу поменяться с Ником местами, – предложила Шена. – Он поместится в нашей лодке. Зора и Роза отлично управляются. Пусть кто-то еще возьмет мое весло, и тогда они точно не отстанут.
– Мне уже лучше, – откликнулся Уилкс из лодки, которая покачивалась по другую сторону от Мари и Ника. – Ник может занять мое место, а я буду грести за него.
– Нет-нет! – возразил Ник. – И прекратите говорить обо мне так, будто я без чувств валяюсь на дне лодки. Я отлично себя чувствую! – Он накрыл ладонь Мари своей. – Обещаю, если
