Клариса спустилась и одарила босса искренней улыбкой:
– Доброе утро. Правда, полезная вещь?
– Ничего не смыслю в подобных агрегатах, но форма весьма занятная. А будет ли утро добрым – зависит от вас, – монотонно ответил Балатье, продолжая рассматривать сканер.
– От меня ничего не зависит. Все, что нужно, наша команда сделала, теперь дело за подопытным.
Босс наконец оторвался от сканера и пристально посмотрел на Кларису. В его серых глазах мелькнуло удивление, будто она сказала что-то глупое и неуместное. Господин Балатье отличался редкой дотошностью и цинизмом, иногда играл словами так, что даже правый в убеждениях оппонент превращался в полного идиота. Клариса выдержала этот взгляд с каменным лицом.
– Что может зависеть от Фантома? – с насмешкой спросил Балатье. – В его голове не галактика в миниатюре, а всего лишь имплант. Пускай экспериментальный, но имплант. Не вижу проблем.
– Нейроусилитель и имплант для интеграции – разные вещи. Большую роль играет совместимость, и дело вовсе не в девайсе. Если сознание Фантома решит иначе…
– Ладно, я понял. Начнем?
Заслышав неизбежное «начнем», Клариса вздрогнула. Сколько она ни пыталась сдерживать эмоции и не волноваться, получалось плохо – сердце стучало, точно колокол церковного прихода в деревенской глуши, ладони потели. Совладать с собой стоило неимоверных усилий. Улыбнувшись лучшей из улыбок, на которую только была способна, Клариса отдала распоряжение: подготовить оборудование.
Прозрачные стены медицинского бокса ловили отражение приборов и мелькающие силуэты людей, создавая иллюзию открытого пространства. Эластичные дисплеи облепили ближайшую стену, прикрыв вид на главный зал. В центре бокса стояла медицинская платформа, рядом капсула. Фантом внутри. Все так же опутан проводами и датчиками, пронизан трубками и модификаторами. Биогель из желтого превратился в темно-зеленый – таким бывает болото в непроглядной лесной чаще. Чтобы добиться того самого «болота», Клариса постепенно повышала концентрацию экс-фионов. Почти десять часов провозилась.
– Все готово? – спросил Балатье, нетерпеливо осматривая капсулу.
– Готово. Скоро получите своего идеального бойца.
Медики установили портативный реаниматор и подключили приборы. Клариса цеплялась за надежду на благоприятный исход, но против безжалостных фактов найти оружие сложно. Цифры не лгут. Результаты исследований говорили, что эксперимент провалится, подопытный не выживет. Если бы не спешка, если бы Балатье дал еще немного времени…
Собрав волю в кулак, Клариса решилась:
– Начинаем откачку биогеля. Приготовить: стимуляторы, адреналин и проводники. Включить… – и тут голос дрогнул. – Господин Балатье, попрошу отойти. Ваше присутствие создает трудности.
Балатье понимающе кивнул и деловито прошагал к стулу подле сканера.
Тем временем жидкость в капсуле исчезала. Вязкая зеленая субстанция медленно сползала в желоб, оголяя беззащитное тело. Вот она… Магия рождения. Возможность давать жизнь.
Биогель исчез, теперь подопытного удерживали лишь стальные опоры, торчащие из панели. Сейчас тело Фантома напоминало безжизненный манекен, идеально скроенный, как изнутри, так и снаружи. Кларисе вдруг вспомнилась история Франкенштейна. Молодой ученый создал чудовище, а что создала она? Человека или машину? «Убей машину… Подари жизнь» – нашептывало подсознание во сне, и Клариса до сих пор сомневалась.
Створка капсулы скользнула вверх. Механические подпорки подхватили Фантома и бесшумно вытянулись, но Кларисе показалось, будто послышался стон.
Подопытный на платформе, датчики подключены.
– Доктор Елисеев, теперь ваш черед, – кивнула Клариса.
Реаниматолог склонился над Фантомом. Белый халат смотрелся на докторе, как на тремпеле, превращая его в тощий призрак.
– Показатели понизились на два пункта, – сообщил он. – Реакция на изменение среды и перепад температуры минимальны. Отключаем приборы искусственного жизнеобеспечения.
Медики столпились подле платформы и мониторов. Реаниматолог принялся осторожно отсоединять трубки, воткнутые в тело Фантома. Клариса подошла к голографу и активировала код, который дал ей доступ к нейроусилителю. «Активировать? Да / Нет» – выскочило на дисплее. Клариса подняла взгляд на Майкла, тот улыбнулся и кивнул, пытаясь приободрить. «Спасти его не удастся, но попытаться стоит. В моих силах подарить жизнь» – подумала Клариса и приняла сложнейшее решение.
«Активировать нейроусилитель на 35 % мощности. Блокировать функции для синхронизации» – ввела она команду и тут же удалила. Балатье не увидел, а Майкл ни за что ее не выдаст.
– Нейроусилитель активирован. Сигнал есть. Разгоняется, – словно со стороны она услышала собственный голос. Не ее голос. Чужой, хриплый. – Отключайте ЖТМ.
Отключено. Тишина. Клариса замерла, тело налилось свинцом. Ничего не происходит. Только приборы пронзительно пищат.
– Показатели падают, – заволновался реаниматолог. – Активность мозга минимальная. Сердечный ритм стремительно сокращается… Остановка. Дыхание отсутствует.
Медики снова забегали вокруг платформы. Побелевший Майкл переминался с ноги на ногу, наблюдая за дисплеями. Балатье нервно стучал пальцами по столу. Клариса глаз не сводила с Фантома.
– Подключите ЖТМ! – выкрикнула она.
Слишком поздно.
– Разряд! – дефибриллятор в руках врача громко щелкнул. – Дайте десятку! Десятку! Это для него как щекотка! Разряд! Еще разряд!
Приборы все так же пищали, а дисплеи констатировали губительное «ничего». Клариса побледнела, на лбу выступила испарина. В голове звучало только одно: «Ну же, давай… Вспомни, как это делать! Вспомни, как жить!»
– Есть! – выкрикнул реаниматолог. – Сердечный ритм восстанавливается, дыхание самостоятельное. Датчики показывают нормальную работу мозга и всех систем организма, – он обернулся и восторженно посмотрел на Кларису. – Поздравляю, доктор Риордон.
Персонал аплодировал, не жалея ладоней. Триумф должен был пролиться на самолюбие сладкой патокой, но Клариса осталась безразлична, все еще не веря в успех.
– Он дезориентирован. Приведете в сознание? – спросила она.
– Нет-нет, – реаниматолог почтительно поклонился и отошел в сторону, – это право принадлежит исключительно творцу – вам.
* * *Словно из ниоткуда доносился оглушающий шум. Происходило это не здесь, а где-то далеко-далеко, за пределами кошмара, в котором он находился. И нет у кошмара ни начала, ни конца. Есть лишь горький привкус отчаяния, порожденный беспомощностью.
Он будто выбирался из бездонной пропасти, но снова и снова срывался в темноту. Бескрайняя пустота овладела рассудком. Он и сам был пустотой, был пропастью.
Резкая боль в груди. Вздох. Такой оглушительный… эхом отдавшийся в голове. Этот вздох не его. Он принадлежит другому человеку, тому, кто может осилить пропасть.
Но как он ни старался вернуться, черное Нечто по-прежнему сжимало сознание. Чужеродное и неведомое – оно разбивает разум на осколки, а после магнитом собирает на свое усмотрение. Составляет картину мира, плетет узоры воспоминаний. Чужой мир. Чужие воспоминания. Для него остался лишь темный уголок в собственном мозгу.
Но в темноте он не один. Голос звучит среди осколков сознания: «Вернись… Вспомни, как жить…» И чья-то рука настойчиво тянет, заставив того, кто может выбраться из пропасти, стать с ним одним целым и подчинить Нечто.
Постепенно сон начал испаряться, забрав с собой бездну. Он с трудом открыл глаза: все плыло, будто в тумане.
Из тумана возникла женщина с пепельными волосами. Он не знал ее, но лицо показалось знакомым. Оно было теплым и родным. Чем-то давно забытым, чем-то, чего у него никогда не было.
– С возвращением, Рэйн, – произнесла она и мягко улыбнулась.
