Решетка камеры открылась, издав скрип, срывающийся на визг. Вошел тюремщик – высокий, худой, лицо усыпано красными прыщами. За две недели появился тут впервые. Должно быть, новенький.
– Давай, куколка, к стенке! – скомандовал он, вальяжно прошагав внутрь.
Недовольно хмыкнув, Бьянка встала и отвернулась, скрестив руки за спиной. Холодные стальные браслеты крепко сдавили запястья, но команды «на выход» не последовало.
Надзиратель прижал ее к стене и принялся нагло щупать ягодицы. Скользнул вверх по спине и попытался содрать робу. Бьянка вскрикнула.
– Тише, куколка… – зажал он рот рукой. Зловонное дыхание обожгло щеку. – Не кричи. Все равно никто не услышит.
Прижатая у стены, со скованными руками, Бьянка вздрагивала от прикосновений липких рук, шарящих по телу. Послышался лязг пряжки ремня. Бьянка зажмурилась, понимая, что другого пути нет.
Резко дернувшись, она со всей силы наступила тюремщику на ногу. Не ожидая отпора, он ослабил хватку буквально на секунду, чего оказалось достаточно. Бьянка развернулась и ударила головой в переносицу надзирателя. Хлынула кровь. Алые струйки потекли по прыщавому подбородку тюремщика, проскочили под ворот куртки, заляпали грудь. Он схватился за нос.
– Сука…
Не раздумывая, Бьянка ударила его ногой – фронт-кик пришелся прямо в пах. Тюремщик с криком согнулся пополам, тут же получил коленом и повалился на пол. Подскочив к горе-насильнику, Бьянка хорошенько его пнула. Еще и еще.
– Только тронь, козел!
Не успела Бьянка насладиться временной победой, как в камеру влетели двое с оружием.
– К стене! – выкрикнул охранник и толкнул. Бьянка покорно убрала руки за голову. – Винс?! Ты цел?
– Сучку в карцер, – проскрипел Винс, неуклюже поднимаясь. – Пусть посидит, подумает. Уверен, за пару дней научу шлюху покорности.
– Потом научишь. Ее на допрос вызывают, – развел руками охранник и, схватив Бьянку за локоть, потянул к выходу.
У двери в комнату для допросов охранник снял наручники, чему Бьянка удивилась. Обычно все обстояло иначе, наручники снимали лишь когда адвокат напоминал о правах заключенных. Поправив куртку оранжевой робы, которая мешком болталась на стройной фигуре, она вошла внутрь. Комнату обволакивал полумрак. Над столом горела тусклая лампа, выхватывая затертый серый стол и два стула. Глаза быстро привыкли к темноте, и Бьянка огляделась: в дальнем углу замер человек. Лица не видно, только черный силуэт выделялся на фоне стены.
– Госпожа Фрост, присядьте, – незнакомец шагнул под блеклый свет одинокой лампы. Навскидку слегка за сорок, невысокий, рыжеволосый. Тренч с майорскими погонами расстегнут, под ним рубашка с воротом-стойкой, скрывающая бронежилет. Глаза хитрые, с прищуром, как у матерого лиса.
– Я не убивала Алекса Дорофеева, – начала Бьянка, сев на стул.
– Не утверждаю обратного, – заметил эсгэбэшник. – Простите, не представился. Майор Роб Кавило, к вашим услугам.
Бьянка отвела взгляд. Очередной допрос, да еще средь ночи, не сулил ничего хорошего, но возвращаться в камеру было куда страшнее. Там ждал Винс. Вспомнив о тюремщике, она вцепилась пальцами в край куртки и стала нервно теребить застежку. По телу прошлись колкие мурашки.
– Майор, мой адвокат скажет намного больше. И вообще, без адвоката ничего не получите. Советую не тратить время, – ответила она, скрыв беспокойство.
– Думаете, мне нужно от вас признание? Ошибаетесь. Мне нужно согласие. Есть предложение…
– К чертям предложение, – огрызнулась Бьянка. – Сотрудничать не стану. Сколько можно обвинять в том, чего не было?! Я не убивала Алекса! Меня подставили!
– Да-да. Все так говорят, – усмехнулся майор. – Милая госпожа, мое предложение вам понравится. Оно прозвучит куда лучше приговора, который вынесут в Зале Правосудия. Подумайте сами, – Кавило встал рядом и театрально провел рукой по ее волосам, заплетенным в косу. – Неужели хотите, чтобы эти прекрасные волосы, цвета звездной ночи, превратились в мочалку? А это милое личико? Хотите, чтобы оно стало жалкой маской? Подумайте, что с вами сделают зеки, если получите пожизненное? Сопротивляться вечно не получится, рано или поздно их окажется больше…
Воображение рисовало страшные образы, от которых Бьянку пробрал озноб. О том, чьих рук это дело, она догадалась, но доказать ничего не сможет. Надин Дорофеева обставила все так, что комар носа не подточит. Наняла киллера для мужа, и не какого-нибудь идиота громилу, а профессионала; подкупила седого эсгэбэшника, который при обыске подбросил улики, а потом с упоением вел расследование. Мотив вдовы оказался до безобразия банален – деньги. У Алекса была любовница, которая не так давно подарила ему сына. Он собирался подать на развод, хотел переписать завещание, вычеркнув оттуда Надин. Не успел. О тайне Алекса знала лишь Бьянка, как личный телохранитель она знала даже, сколько раз он по ночам в сортир вставал. Надин расчетливо выбрала жертву, которая если и заговорит, то ее словам все равно никто не поверит.
– Ладно, Мефистофель, хватит ходить вокруг да около, – выдохнула Бьянка. – Выкладывай свое предложение.
Кавило рассказал о секретном проекте с интригующим названием «Зевс». Бьянка ответила согласием, но с условием: попросила дать сутки свободы, чтобы разобраться с Надин и взять кое-какие вещи в память об отце.
Когда она снова оказалась в темной камере, то достала из кармана капсулу, которую передал майор. В ладони лежала маленькая зеленая горошинка с ядом, осталось лишь положить под язык и умереть.
На утреннем обходе охранник нашел бездыханное тело. Труп отправили в морг. Заключение коронера гласило: сердечный приступ.
Ветеран
Имя: Макс Фрей.
Возраст: 35 лет.
Место работы: безработный; ветеран Военно-космических сил, награжден медалью «За Отвагу» во время Кавирской кампании.
Локация: город Хеджион, планета Альфа-Голсон, колония ОСП.
Болезненная полудрема отступила. С трудом Макс открыл глаза, проморгался, и снова зажмурился – какая-то тварь светила в лицо фонариком. И как бы плотно он ни сжимал веки, чьи-то пальцы настойчиво их размыкали, заставляя смотреть на едкий свет. Пришлось сдаться.
Свет померк, тварь и фонарик исчезли. Макс прикрыл глаза, стараясь избавиться от мелькающих белесых вспышек. Пить хотелось неимоверно, во рту настоящая засуха. Он облизнул потрескавшиеся губы и почувствовал твердую запекшуюся корку. Тело ломило, словно бронетранспортером переехали, голова раскалывалась. Макс глянул на руку: из вены торчала игла, датчик-присоска прилип к бугру бицепса, рядом с кушеткой стояла капельница. Пакет с мутной жидкостью висел на длинной стойке, похожей на пугало. Он пошевелил онемевшими пальцами, согнул руку в локте. Больно. Попытался пошевелить правой… Ничего! Руки нет…
Память услужливо подбросила хаотичные обрывки то ли воспоминаний, то ли кошмаров. Взрывы, крики, стрельба. Госпиталь, ампутация, медаль. Мария в белом, лицо прикрыто фатой. Бутылка виски, дорожка порошка, притон.
Вспомнил.
Макс мрачно усмехнулся, пересохшие губы треснули, во рту появился солоноватый привкус крови. Теперь ясно, что за капельница и что за тварь с фонариком. Он в больнице для бездомных.
На соседней койке заворочалась груда тряпья, послышался сдавленный стон. Макс покосился на соседа: заросший, бородатый мужик вынырнул из-под серого одеяла. Лицо щедро усыпали сочащиеся раны и гнойники, торчащие из-под одеяла
