Из груди вырвался тяжелый вздох. Корвуаль опустила руку в теплую воду, достав цветок лилии. Трепетно поднесла его ближе и вдохнула свежий, тягучий аромат. Мысли бились в голове, как волны бьются о скалы в бурю.
– Особь должна решать сама, – вслух повторила она слова Оракула и опустила цветок обратно.
Лилию накрыло брызгами, но белые лепестки снова всплыли на поверхность, так же как и решение.
Улыбнувшись котусам, Корвуаль плавной походкой прошла по аллее. Там, у побережья, ждет лодка, и чем быстрее она попадет на Третье Кольцо Резиденции, тем быстрее даст ответ. Короткий и ясный: святыня принадлежит вайтери.
Корвет «Зевс», док космопорта «Аквилон», планета Меттель, ОСП
Минуту назад пришло сообщение от Веды: «Макс проснулся, можно поговорить». Только Рэйн понятия не имел что скажет. Десятки раз прокручивал в голове встречу, но нужных слов так и не подобрал. Стыд накрыл горной лавиной, рухнувшей невесть откуда; душу колола совесть, напоминая об ошибке; а где-то на задворках сознания отвратным довеском вертелось: «я – не человек».
Поездка в Черную клинику прошла гладко, но Рэйну показалось, будто по голове огрели куском арматуры. Добротным куском, весом минимум в тонну. Перед глазами до сих пор стояли результаты сканирования. Набор странных светящихся диаграмм, очертания человеческого тела на темном мониторе и приговор:
Исследуемый: Х.
Хронологический возраст: 35 лет.
Биологический возраст: 545 стандартных дней.
Биологический вид: нет / cybernetic organism.
Наличие пси-гена: не определено.
Химический состав тканей: по стандартам не определено.
Не определено, не определено, не определено…
Много чего было «неопределенно». Лишь когда доктор ввел обезболивающее и принялся резать лазерным скальпелем руку: снял кожу, поддел мышцы и оголил предполагаемую кость… Док перекрестился и заявил, что никогда не видел такой дряни.
Рэйн поежился, даже вспоминать не хотелось. Но как бы ни гнал прочь гадкую картину, та всплывала снова и снова. Правда приходила в обрывках сновидений, отражалась в зеркалах, становилась его тенью. Была им.
В жилом отсеке никого, тихо как в вакууме. Долгожданный отдых экипаж принял на ура, теперь у команды есть двое суток, чтобы забыть о космосе, развлечься в борделях Аквилона, а потом притащить на борт ящики купленного на деньги корпорации барахла.
Покупки Рэйн досматривал лично, боясь, что припрут на «Зевс» приборы слежения или наркоту. Благо ничего такого не попадалось, в основном брали выпивку, шмотки да безделушки. Правда, сержант из группы Дрейка однажды притянул блондинку-андроида. Рэйн тогда отшутился, мол, с женами на борт ни-ни и тут же отправил дорогущее приобретение восвояси. К разочарованию либидо бойца и к радости рабочих космопорта. В остальном свободу экипажа не ограничивал – в увольнении могут делать что угодно и где угодно, лишь бы правило соблюдали: по сигналу прибыть на борт вменяемыми и готовыми отправиться в пекло.
Слева дверь в каюту Макса, третья по счету. Рэйн остановился, кулак замер у серой поверхности с намалеванным на ней черепом. Стучать не пришлось. Дверь приоткрылась, в коридор выскользнула Веда. Джинсы с синей футболкой оттеняли васильковые глаза девушки, радость преобразила измученное бессонницей лицо.
– Капитан, я все ему объяснила, – прошептала Веда, стараясь, чтобы не было слышно в каюте.
– Как отреагировал?
– Удивлен и немного сконфужен, а в остальном в порядке. Самочувствие отличное, даже хотел в док сойти, но я не пустила.
– Правильно сделала, – кивнул Рэйн, глядя ей в глаза. – А что насчет моего поступка? Простит?
Веда отвела взгляд и поскребла ногтем рисунок с черепом, явно не желая отвечать. Мысли-то Фрея давно прочла, а помочь не хочет, но раздражения Рэйн не испытал. Сам наворотил – самому разгребать.
– Капитан, вы знаете Макса лучше меня, вам и карты в руки. Если что, буду в центре управления.
– В город не пойдешь?
– Нет, мне и здесь хорошо, – с этими словами Веда скрылась за поворотом в отсек «D 2».
В каюте бубнила проекция. Мужик с пышной шевелюрой и дебильноватым галстуком в желтый горох вещал о достижениях медицины в борьбе со старением. Макс не слушал. Лежал на кровати и отстраненно пялился в потолок. Помявшись у двери, Рэйн уселся в кресло рядом с кушеткой и громко прокашлялся. Хмыкнув, Макс щелкнул пальцами – мужик с проекции заткнулся, заговорил Фрей:
– Пришел добить? Псих хренов…
– Пришел извиниться. Макс, я ошибся, чертовски ошибся. Даже оправдываться не буду, потому что бесполезно. Да и не знаю, что сказать… Прости.
Ответа нет. Рэйн нервно постукивал пальцем по обтянутому кожей подлокотнику. Молчание сделалось ненавистным. Лучше бы Фрей матом обложил и по морде съездил, только бы не молчал.
Отбив пальцами очередной нервный ритм, Рэйн сказал:
– Знаешь, если решишь что дружбе конец, я пойму, – тяжело вздохнул он. – Это я предал тебя, Макс. Предал дважды. По моей вине ты попал в адову мясорубку в Разломе-13, из-за меня остался калекой и свою жизнь загубил. Ты дал мне шанс, а я опять поступил как последний кретин.
– Рэйн, я уже говорил, что не виню за случай на Кавире. Это была война. Я делал свое дело, ты – свое. Никто не мог знать, чем все обернется. Не ты предал меня и ребят, а чертово командование. Пока мы хлебали кровищу, Викро с адмиралом пополняли счета, – Фрей приподнялся, запихнув под спину подушку. Взгляд серых глаз не выражал ничего кроме жалости, и Рэйн понял: жалеют его.
– Но сейчас ты действительно облажался, – подвел итог Макс. – У тебя крыша едет, а ты делаешь вид, будто все в порядке. Никогда об этом не думал? Нет? Нельзя вот так, не разобравшись, пушкой размахивать и грозить людей на тот свет спровадить. Ты не Господь Бог, Аллерт! Да ты, бля, даже рядом не валялся! С какого хрена решил, будто всем только и нужно как за тобой охотиться?! Вселенная сжалась до одной точки, оставив в ней только Рэйна Аллерта с его эгоизмом и психозом?
Серый пол покрывали мелкие царапины от частого перетаскивания ящиков. Рэйн вперился в сталь, будто там ответ всплывет, но кроме чувства вины на поверхность ничего не выбросило. Внутри жгло и скребло, язык словно одеревенел, да и сказать было нечего. Опять.
– Молчишь? Правильно делаешь, – хмыкнул Макс. – Может, думать начнешь, и твоя тупая башка сообразит, что твой единственный враг – ты
