– Кувшин вашего лучшего рутбира, – сказал Кэм. Рутбир был любимым напитком Лилит. Она когда-нибудь ему об этом говорила?
– И гигантское ведро попкорна, с дополнительной порцией масла для этого парня. – Он показал большим пальцем на Брюса, который поднял кулаки вверх.
Потом Кэм вытащил телефон и начал что-то быстро печатать.
– Что ты делаешь? – спросила Лилит.
– Передаю хорошие новости Жану и Луису.
Спустя несколько секунд он показал ей сообщение, только что полученное от Жана. Оно было полно эмоджи: взрывающиеся фейерверки, букеты цветов, гитары, скрипичные ключи – и, непонятно почему, самурайский меч.
Лилит широко улыбнулась. Ее друг действительно радовался за нее.
– Каковы были шансы? – спросил знакомый голос позади них. Лилит повернулась и увидела, как Луис широко развел худые руки, ожидая объятий. Лилит слезла со стула и упала прямо в его объятия. Он крепко стиснул ее.
– Эй, не надо заставлять мою даму ревновать, – сказал Луис потом, отступая в сторону и позволяя Карен Уолкер и паре ее друзей войти в круг.
– Луис только что сообщил нам твои хорошие новости, Лилит, – сказала Карен и улыбнулась.
– Мне так повезло, что я пришел встретиться с Карен и могу поздравить тебя, – заметил Луис.
– Мы это делаем? – засмеялась Лилит, краснея.
– Конечно, – ответил Луис.
– Ты этого заслуживаешь, – добавила одна из подруг Карен. Лилит даже не знала ее имени, но узнала ее по выступлению у микрофона мистера Дэвидсона. До этого момента она бы решила, что девушка ненавидит ее, как, по мнению Лилит, и вся остальная школа тоже. – Твоя музыка действительно хороша.
– Спасибо, – сказала Лилит. Она была потрясена в хорошем смысле. – Хотите немного попкорна?
Кэм уже разлил рутбир по кружкам для всех. Он поднял свою и улыбнулся Лилит.
– За Лилит, – сказал он, – и «Блюз кого-то другого».
– За это я выпью, – сказал Брюс и осушил свой стакан.
Пока Лилит попивала рутбир, окруженная внезапными друзьями, братом и Кэмом, она думала о тексте своей песни. Она написала его в мрачном настроении и одиночестве. Слова лились из нее словно очищение – единственная терапия, которую она могла себе позволить. Она никогда и не мечтала, что эти грустные слова могут привести к чему-то такому счастливому.
И они бы никогда не привели, если бы Кэм в нее не верил. Это мгновение было доказательством того, что Лилит стоит верить в себя.
Возможно, Кэм был немного прямолинеен. Возможно, он раздражал ее… достаточно часто. Возможно, он сделал то, чего не стоило делать. Но кто нет? Он не был похож ни на кого из ее знакомых. Он удивил ее. Он заставил ее смеяться. Он заботился о ее брате.
Когда Кэм стоял рядом с ней, ее желудок скручивало – в хорошем смысле. И сейчас он был здесь с ней, праздновал. И все это вместе заставило Лилит покачнуться на месте. Она схватилась за барный стул, чтобы удержать равновесие, и осознала:
Вот каково было влюбиться в кого-то. Лилит влюблялась в Кэма.
Интерлюдия. Незнакомец
Племя Данов, Северный Ханаан
Приблизительно 1000 год до н. э.
Солнце больше не поднималось над Лилит. Лунный свет больше не проскальзывал в ее сны. Она плыла через свои дни, все еще в узорчатом свадебном наряде, теперь испачканном потом и грязью, собирая нервные взгляды других соплеменников.
Без Кэма ее мир поблек.
В сером и туманном рассвете Лилит бродила возле реки, когда ее плеча коснулась рука. Это был Дани. Она не видела его с тех пор, как Кэм ушел, и ей было больно видеть его теперь. Ведь он был частью мира, который она связывала с любовью. Дани было не место в этой пустоте.
– Это словно смотреть в зеркало, – сказал Дани, его серые глаза были полны тревоги. – Я не знал, что и кому-то другому может быть так же больно.
Лилит всегда нравился Дани, но он мог быть немного заносчивым.
– Говорили, что ты вернулся к своему племени, – сказала она.
Он кивнул.
– Я просто зашел по пути.
– Откуда? Ты…
Дани нахмурился.
– Я не знаю, где он, Лилит.
Она закрыла глаза, не в силах притворяться, что не это хотела спросить.
– Хотел бы сказать тебе, что станет легче, – продолжил Дани, – но, когда ты действительно кого-то любишь, не уверен, что такое возможно.
Лилит, щурясь, смотрела на светловолосого парня и видела боль в его глазах. Лиат не было здесь лишь на месяц дольше, чем Кэма, но Дани говорил так, словно его разбитому сердце уже сотни лет.
– Прощай, Дани, – сказала она. – Я желаю тебе более счастливых дней.
– Прощай, Лилит.
Все еще в платье, она нырнула в реку. Холод воды напомнил ей, что она жива. Она вынырнула, а потом поплыла на спине, наблюдая за парочкой скворцов в небе. Прежде чем она это поняла, поток унес ее за поворот, и Лилит оказалась перед знакомым берегом с дикими цветами.
Здесь она впервые взялась за руки с Кэмом, впервые почувствовала его прикосновение.
Она пошла к берегу и выбралась из реки, выжимая воду из волос, чувствуя тяжесть промокшего платья. Ветви рожкового дерева потянулись к ней, знакомые, словно старый любовник.
Это было ее местом, прежде чем оно стало принадлежать ей и Кэму. Она прижала руки к грубой коре дерева и поискала углубление, где спрятала свою лиру. Та все еще была там.
Лилит оставила ее там же.
Прогремел гром, и небо стало зловещим. Начался колючий, холодный дождь. Лилит закрыла глаза и позволила боли потери увеличиться внутри нее.
– Забери мою любовь с собой, когда уйдешь.
Лилит открыла глаза, удивленная тем, как песня подобралась к ней, словно родилась в дожде.
Песня была печальной и полной горечи, как и она сама.
Она вслух пропела слова, меняя несколько нот мелодии. Над ней раздались аплодисменты. Лилит вскочила на ноги и, задрав голову, увидела парня примерно ее возраста, сидящего на ветке.
– Ты меня испугал, – сказала она, прижимая руку к груди.
– Прошу прощения, – ответил парень. У него была квадратная челюсть, волнистые янтарные волосы и карие глаза. Он был одет в плащ из верблюжьей шерсти, как и большинство мужчин ее племени, но под плащом Лилит заметила странные грубые синие штаны, сужающиеся на лодыжках, и яркие белые сандалии, связанные в искусном пересекающемся узоре тонкими белыми нитками. Должно быть, он пришел из очень далекой деревни.
Он спрыгнул на ветку пониже, наблюдая за ней. В его волосах блестели капли дождя.
– Ты сочиняешь песни? – спросил он ее.
Позади ее лиры лежала спрятанная книга из пергамента, подаренная ее отцом на праздник урожая. Там были записаны все песни Лилит.
– Раньше, – сказала она. – Больше нет.
– А, – юноша спрыгнул с ветки, – ты страдаешь.
Лилит точно не знала, откуда этот парень узнал о ее чувствах.
– Я вижу это по твоим глазам, – продолжил он. – У всех великих создателей музыки есть одна общая черта: разбитое сердце. Вот откуда они черпают вдохновение. – Он наклонился
