Её перехватили.
— Не надо, там кровь.
А то она не в курсе!
Что бросилось Кате в глаза — это собственные трусики, так и намотанные на ладонь генерала. Как трофей.
— Мне бы…
Она попыталась привстать, но всё та же рука пригвоздила её к матрасу, упав тяжестью на живот.
— Лежи.
Черт, что он задумал? Ему мало?
Катя откинулась на подушку, прикусив губу.
Ночь только начинается.
— Сейчас вытру тебя.
А вот это лишнее.
Катя снова хотела привстать, и снова ей не дали.
— Лежи я сказал! Чего дергаешься? — его слова напоминали рык.
— Да что вы кричите и приказываете постоянно… — Катя всё же не выдержала. Ещё не хватало разреветься, когда дело уже сделано. — Мне больно. Я под вас и так подстраиваюсь. Не кричите…
В его глазах мелькнуло что-то странное, но Кате уже было всё равно.
Она увидела, как он разматывает её трусики с ладони и начинает ими вытирать кровь.
— Нет! — Катя всё же села, неловко сжимая бедра с рукой Коваля между ними. — У меня они одни и…
— Завтра получишь другие. Ноги разведи.
Катя открыла рот и закрыла.
Ей больше нечего было сказать.
Она позволила ему себя обтереть, а потом он отправил её в душ. Она кое-как дошла на трясущихся ногах. На бедра, испачканные кровью и его спермой. не смотрела. Он кончил не в неё, на живот и частично на бедра. Запоздало Катя подумала, что ни о каком презервативе речи не велось.
Катя не помнила, как мылась. Как голой возвращалась снова в комнату, где на кровати её ждал Коваль.
— Ложись.
— Снова?.. — вопрос сорвался самопроизвольно.
Катя застыла, не в состоянии сдвинуться с места.
Мужчина усмехнулся, и от его усмешки у неё мушки заплясали перед глазами.
— Я бы не прочь… Поверь уж. Но у тебя там саднит всё. Ложись спать.
Он встал, и тоже, как был обнаженным. пошёл в душ.
Отчего-то Катя, забираясь на матрас, отметила, что кожаные браслеты на запястьях он так и не снял.
Она лежала и ни о чем не думала. Совершенно. Смотрела в потолок и не поняла. как её глаза сомкнулись, и она провалилась в спасительную дремоту.
* * *КОВАЛЬ
Ему хотелось её не любить, даже не трахать, а драть. Жестко. До легкого повизгивания, когда уже глотка устает стонать. Когда эмоции на грани, на пределе.
Когда несколько раз уже сучка кончила, а он нет, не удовлетворился, и ему всё мало. И он продолжает вколачиваться по самые яйца, доставляя и ей и себе дикое удовольствие.
Воробушек вызывала в нем ещё большую лавину желаний.
Ему было откровенно плевать на её страх, на то, что её к нему привели. Она не пришла по доброй воле. Плевать. Он её хотел. Точка.
Вид её нижних губок в первые секунды ввел его в ступор. У Генерала была слабость, о которой мало кто знал. Постоянные любовницы, может, и догадывались, но вслух не произносили — пресекал. Догадывались, потому что он раз за разом просил показать себя. Коваль любил смотреть на половые губы партнерш, на вагину. На дырочки. Он частично относил себя к вуайеристам.
Смотреть, как другие занимаются сексом, не любил, хотя и приходилось много повидать в горячих точках и на Востоке. Трахались многие в одной комнате. Хотя Коваля сложно назвать приверженцем вуайеризма. Какой нормальный здоровый мужик не любит рассматривать тело партнерши?
Она не спорила. Не противилась. Идеально выполняла его команды.
И не пыталась ему понравиться.
Вообще.
Делала, что говорил. Дрожала. Прятала глаза. Отводила их в сторону. Боялась.
Частично молчала.
И ни хрена не стонала. Не получала удовольствия под ним.
С одной стороны, Русу было до одного места, получает она удовольствие или нет.
Он и так сдерживался. Сильно. Да, пожалел. Не отодрал сразу. как того требовала его природа и зашкалившая, бьющая ключами ярость. Он даже несколько раз вдарил по стене, вымещая агрессию. Иначе бы точно порвал. Зашла в камеру, и по херу, перед глазами кровавая пелена. И девка, которую можно нагнуть.
Так было бы.
Сдержался.
Её выходка с трусиками позабавила. Немного.
Специально отправил её в душ, хотя мог и грязную взять. Не такое бывало.
Это он давал время себе остыть.
Ага, остыл, мать её ети.
Смотрел на трусики на руке и представлял Воробушка голенькой, под душем.
Дааааааа…
Расслабился, генерал, называется.
Накрутил себя ещё больше. Хорошо, что еду принесли. И без коньяка. Нахерачился бы и тогда точно в разгон пошел.
Вышла. Стоит, сучка маленькая, в глаза не смотрит. Вот и правильно, милая, не надо… Ему хватило её взгляда там, в коридоре. Тогда его и понесло. В камере — лучше поостеречься. Он бывает, скор на руку.
Многое в его дальнейшем поведении определила её куночка. Красивая. Мля, чертовски красивая. Аккуратные губки. Закрытые. Волосков мало, светлые. Сбрить их или лучше под эпиляцию, чтобы совсем чистенькой была. У него сперло в зобу от вида. Смотрел бы и смотрел. И запретил бы Воробушку носить трусы совсем.
Мля, совсем рехнулся. Честное слово. Мозги поплыли от всей кутерьмы, что на него накатила.
И девочка-целочка в придачу.
Ему было охрененно с ней. Крышесносно. Узкая. Очень. Еле вошел, опять же сдерживаясь. Порвет — будет хуже. Навсегда у девчонки оставит негатив от первого раза. Негатив и так будет, тут понятно, но не в высшей мере, когда страх и отвращение. А ему мало… Ему долбить её хочется. И не только в узкую щелку.
Генерала остановила кровь на её бедрах.
Всё-таки первый раз…
А ещё он представил и… сразу оборвал себя.
Её нет.
Все. Внутри — пустота.
Руслан уложил Катю себе на грудь. Пусть кровать и была полуторкой, намного удобнее, чем в обычных камерах, она и для него одного маловата была. Но Воробушка он отпускать не собирался. Не насытился ещё.
Пусть поспит, маленькая.
Она была легкой. Пятьдесят килограмм-то весит? Наверняка и голодала последние дни. Сколько она под следствием? И на чем её взяли? Шарап говорил или нет? Он накрыл их обоих простыней, хотя в камере было душновато. Надо сказать, чтобы сплит-систему установили, дышать нечем.
Генерал прикрыл глаза. Со своим организмом он давно договорился. Он ему секс, тот ему сон. Всегда и везде. И без сновидений.
* * *Катя проснулась от странного ощущения, что на неё смотрят. Глупо, конечно. Кто на неё будет смотреть в камере, где она одна?
Была и другая странность. Она лежала на чем-то непонятном. Абсолютно ей не знакомом и определить никак не могла… Мягкое, горячее и одновременно теплое.
Двигается под ней. Дышит, её тело приподнимает совсем чуть-чуть.
Катя резко распахнула глаза и едва не закричала.
Она полулежала распластанная на груди Руслана Коваля.
Мужчина так же проснулся и смотрел на неё, одну руку закинув за голову, второй по-собственнически удерживая её за талию под одеялом. Проснулся он намного раньше её,
