Он хотел, чтобы она продолжала говорить, хотел и дальше держать ее в объятиях и упиваться каждым словом, но она ждала ответа – ждала, что он тоже что-нибудь скажет. Он должен был что-то сказать. Янус знал, что выглядит сейчас странно и скованно, и понимал по напряжению в ее теле, что и она чувствует: что-то не так, – но не мог ничего исправить, не мог расслабиться, не мог вернуться в себя… того, каким однажды был.
– Я… – его голос сломался. – Я скучал по тебе.
Она просто обязана поверить. Он никогда в жизни не произносил слов, которые значили так много.
– А, – она прижалась щекой к его плечу. – Никто на свете не поверит, что ты можешь быть таким милым. Кроме меня, конечно.
– Никто на свете никогда не поверит, что я милый, – его шепот звучал хрипло. – Кроме тебя.
Она засмеялась. Он заставил ее рассмеяться. Столько безмолвных лет прошло с тех пор, как он последний раз слышал этот звук.
– Я ненадолго, – сказала она. – Я сказала Майе и Саймону, что заскочу на огонек и, может, верну пару безобразников обратно в отель «Дюмор». Обычно Лили прекрасно со всем справляется, но Майя говорит, Лили тоже в стельку.
– Я пойду с тобой, – выдохнул Янус ей в волосы. – Присмотрю за тобой.
– В этом нет необходимости, – сказала Клэри.
И начала отодвигаться.
Он удержал ее, прижал к себе сильнее. Нельзя позволить ей уйти. Только не снова.
Она подняла голову. Луна осветила ее прекрасное лицо, а затем на него легла тень. Глаза сузились.
– Джейс, что с тобой? Ты какой-то странный.
Нет, нет, нет. Ты веришь, что это я, знаешь, что это я, знаешь, что я твой и буду с тобой всегда.
Слова бились изнутри о стены его разума. Как он хотел прогнать тревогу из ее голоса! Лишь бы только она снова к нему прислонилась. От ее прикосновения мир снова становился правильным…
Снаружи, на улице, подъехал и с визгом остановился фургон.
– Это Саймон, – сказала Клэри. – Не волнуйся, я скоро вернусь.
Вернешься… Но не ко мне.
Он отпустил ее. На это ушли все силы. Она улыбнулась, явно озадаченная его странным поведением. Она знает, в ужасе подумал он… и в следующий же миг получил награду.
Она привстала на цыпочки и поцеловала его изголодавшиеся губы. Тысячу лет назад… тысячу лет назад он вот так же целовал Клэри в переулке, под дождем. Ее мокрая кожа, запах ее пота и духов, вкус ее губ, руки, обнимающие его… Она стала полнее, от округлости ее бедер под его ладонями, от груди, которую он ощущал под курткой, Януса захлестнули чувства, закружилась голова. Он едва переводил дух. Но лучше так, чем пустота… Поцелуй раскрасил все тени золотом.
Она отстранилась, озадаченно прижала пальцы к губам. Она всматривалась в его лицо, не понимая, что ищет. Его сердце пропустило удар, другой… Он отступил назад, туда, где тьма лежала гуще. Кажется, она начинает догадываться, подумал он.
– Я люблю тебя, – прошептал он. – Очень. Когда-нибудь ты поймешь, насколько.
– Джейс… – начала она, и тут Саймон решил бибикнуть.
Клэри выдохнула облачко тумана.
– Иди, развлекайся, – сказала она. – Ты в последнее время слишком много работал, – улыбнулась мимолетно и неуверенно и побежала к машине Саймона.
Фургон уехал. Янус согнулся в три погибели и рухнул на колени – на мокрый и грязный бетон. Поцеловал землю, на которой только что стояла Клэри… Свернулся, лег, дрожа всем телом, прижался щекой к тротуару.
Он все равно не смог бы вот так, походя, убить Джейса и занять его место рядом с ней. Все бы догадались. Он не знал ни одной из их шуток, не привык к тому, как они общаются между собой… – даже за эти несколько украденных мгновений в темноте он не сумел обвести ее вокруг пальца. Она что-то заподозрила и потом, позже, наверняка спросит Джейса, что на него нашло там, в переулке… но эта мысль была уже совсем невыносима. Днем ему их не обмануть.
Пока, во всяком случае.
Только через некоторое время он почувствовал, что промок до костей и трясется от холода и ярости. Он ненавидел их всех. Алека, Изабель, Магнуса, Саймона – всех! Он в равной мере ненавидел и обожал Клэри, и это чувство ядом разливалось у него в горле. Все эти годы он горел изнутри, а они не замечали, не скучали – им вообще не было до него никакого дела!
Однажды он покажет им всем, на что похожа тьма.
* * *Леса и сады были полны воспоминаниями. Из них же состоял и дом. Джем и Тесса повесили на каменные стены любовно сохраненные черно-белые фотографии: вот Уилл, вот Джеймс и Люси – сводные брат и сестра Мины, только родились больше ста лет назад. Когда-нибудь они будут показывать Мине эти лица, называть имена. Наверняка вы бы полюбили друг друга…
Воспоминания – как любовь. Рана и лекарство, два в одном. Всегда два в одном.
Все собрались в детской, чтобы почитать Мине сказку на ночь. Мина сидела у Тессы на коленях и сосредоточенно жевала уголок обложки. Тесса дочитала и поглядела на Кита – он валялся на ковре, подперев голову руками.
– Однажды я превратилась в твою маму, – тихо сказала она. – Ты ведь ее никогда не знал…
Кит замер, но постарался сделать вид, что не услышал ничего необычного. Он всегда делал такой вид, по любому поводу.
– Да, – сказал он. – Я до сих пор пытаюсь осознать тот факт, что я на самом деле ребенок Розмари[30].
– Я читала эту книгу, – слабо улыбнувшись, заметила Тесса.
– А я смотрел фильм, – заявил Кит.
– Понятия не имею, о чем вы говорите, – сказал Джем, как всегда, когда они затевали эту игру: фильм против книги.
Завтра же Тесса подсунет ему книгу, а Кит скачает фильм на ноутбук.
– Не хотела ранить тебя, – сказала Тесса. – Я знаю, что никогда не смогу ее заменить, восполнить утрату. Я только хочу сказать, что твоя мама – потерянный Эрондейл и потомок Первого наследника – очень любила тебя. И никогда не хотела покинуть. Она полжизни провела в бегах, потому что думала: для тебя так будет лучше. Но самым счастливым временем для нее было то, когда она вернулась к твоему отцу, и несколько лет они прожили тайно, в изгнании, а потом появился ты. Я сейчас не вижу этих воспоминаний так ясно, как тогда, но помню, как была ею, держала тебя на руках – такого же маленького, как моя Мина сейчас. И я знаю, какую песенку она тебе пела.
Кит подполз к ней ближе и уселся у ног, опустив голову.
