— Спасибо.
Он открыл холодильник и уставился внутрь, похоже, пытаясь собраться с мыслями.
— Хотите чего-нибудь?
А как же! Удрать от тебя подальше.
— Нет.
— Может, конфеты будете?
Вот жук! Заметил, как я пожирала его конфеты. Трудно было не заметить…
— Конфеты буду, — обреченно сказала я.
— И кофе, — сам для себя решил Глеб.
— Не уснете.
Он пожал плечами.
— Завтра выходной.
Пока он колдовал над джезвой, я придвинула поближе его журнал и обра-довалась:
— Кроссворд!
Глеб оглянулся, сказал осторожно:
— Так, для отдыха…
— А я люблю! — радостно сообщила я. — У меня даже книжка такая есть: справочник для кроссвордистов.
Глеб с мгновение смотрел на меня, подняв брови. Подошел к дивану и, вытащив откуда-то из его недр пухлую книгу, торжественно вручил мне.
— О! И вы!.. А можно поотгадывать, пока вы кофе варите?
— Ни за что! — сурово сказала Глеб. — Дайте сюда.
— А давайте вслух!
— Сейчас, — Глеб поочередно заглядывал в джезву и в журнал. — Так, где я остановился? Вот… у-гу… пляж?
— Сколько букв?
— Пять.
— Песок. Лежак. Океан.
Глеб заглянул в журнал и перебросил его мне, подхватывая правой рукой джезву.
— Пишите, — сказал обвиняюще. — Вы знали!
— Нет, честное слово! Мне немного…
— Много и не получится. Подождите, осядет… Так. Мэрилин… молчите, сам знаю! Вот эти с шоколадной начинкой.
Я поджала под себя ноги, и, навалившись на стол, заглянула в журнал. Глеб методично заполнял клетки.
— Ну так нечестно! — возмутилась я. — Дайте же мне!
— Я к вам только как к профессионалу…
Он тоже уселся поудобнее, согнув одну ногу и привалившись плечом к спинке дивана.
— Морская птица.
— Альбатрос?
— Пеликан?
— Сами вы пеликан! — сердито сказала я. Глеб тихонько рассмеялся. Я пе-ревернула журнал к себе.
— А вот здесь нужно “о”, а не “а”.
— Где? Ну нет, я точно знаю, что “а”.
— А давайте поспорим?
— А давайте!
— А на что?
Я засунула подтаявшую конфету в рот и облизала пальцы. Глеб посмотрел, внезапно протянул руку и провел большим пальцем по моим губам. Вздрогнув, я отдернула голову.
— Шоколад, — спокойно пояснил Глеб. — Так на что спорим?
Мы с затруднением смотрели друг на друга. Глаза у Глеба сейчас казались почти черными.
— Если проиграю, ставлю вам большую коробку конфет. Согласны?
— Ну… да. А я что?
— Если вы — на неделю даете отставку всем своим поклонникам.
Я открыла рот, и Глеб подначивающе засмеялся:
— Сумеете продержаться?
— А вам-то от этого какой прок? Думаете, резко повысится моя работоспо-собность?
— Думаю, вам стоит отдохнуть. Вспомните, когда вы в последний раз про-водили вечер одна?
— Согласна, — деловито сказала я, протягивая руку. — Но только чтобы в коробке не меньше килограмма!
— Но чтоб ни одного претендента ближе ста метров! — предупредил Глеб.
Мы торжественно пожали друг другу руки и вновь уткнулись в журнал.
— …И что они имели в виду? Чердак? Крыша? А что вам не нравится в мужчинах, с которыми вы знакомитесь? — спросил Глеб так рассеянно, что я машинально заглянула в кроссворд — не следующий ли это вопрос. Глеб поднял глаза, и я автоматически выпалила:
— Раскладушка!
Он, похоже, тоже хотел для верности заглянуть в журнал, но удержался:
— В смысле?
— Ну, в смысле, как у Жванецкого: “А он ей норовит подножку — и на рас-кладушку!” Почему я должна укладываться буквально с первым встречным? Я же человека для жизни ищу, а не чтобы перепихнуться… Тем более, после этого мужчины почему-то считают, что женщина — их собственность и начинают качать права…
— Но, в принципе, что здесь такого? — сказал Глеб. — Мужчине нравится женщина, он ее желает…
— Это все-таки чердак!
— Почему?
— Потому что здесь явно крыса. Ничего не имею против, но хочется отно-шений, которые начинаются так… со взглядов. Или вы думаете, если все прекрасно ночью, все будет замечательно и днем?
Глеб хлебнул кофе и заметил:
— Разве нам с вами ночью плохо?
— Увиливаете от ответа?
— Нет, развиваю тему. Честно говоря, надоело уже переворачивать журнал туда-сюда. Может, вы все-таки пересядете? Или мне к вам?
Волоча за собой плед, как шлейф, я перешла на его сторону. Удобно при-мостилась на толстом диванном валике. Сказала с удовлетворением:
— Вот наконец-то я смотрю на вас сверху вниз!
Глеб откинулся на спинку дивана, поглядывая на меня.
— Вам это нравится?
— Непривычно. А вам?
— Я так на вас смотрю?
— Разумеется. Вы же начальник, я от вас зависю… завишу… ну! испытываю зависимость.
— Лучше бы вы ко мне испытывали привязанность.
— Что, нравится, когда вас любят?
— Хорошо, что вы меня хотя бы терпите.
— Ну что вы, Глеб Анатольевич! — протянула я елейным голосом. — Ну как же вас не любить — с вашим-то ангельским характером!
Шеф одобрительно кивнул и пододвинул мне конфеты.
— Молодец, заслужили!
Мы еще фыркали, когда Глеб проделал некий маневр — мягко сдвинулся влево, обнимая меня за талию и непринужденно положив ладонь на мое колено. Я растерянно глядела на него сверху — плохо у меня с реакцией в последнее время — а шеф уже говорил приветливо:
— Присоединяйтесь, Галя.
Что-то не так у Глеба с этим порогом, просто какая-то геопатогенная зона, все не решаются через него переступить. Сейчас там маялась Галочка. Выглядела она, как всегда, обалденно: макияж как свежий (а может, и свежий?), рубашечка аккуратно расстегнута в стратегических местах — в общем, воплощение женственности и сонного очарования… Я мигом раздумала избавляться от глебовской руки на своем колене. Деловито сунув очередную конфету в рот, кивнула:
— Мы тебя разбудили? Заходи, чего стоишь?
У Галочки в глазах появилось очень странное выражение.
— Да нет уж… простите, что помешала, Глеб Анатолич…
Мы проводили ее взглядами.
— Похоже, она к вам приходила, — шепотом сообщила я без малейшего рас-каянья.
Глеб не стал ломаться.
— Похоже.
— Извините тогда.
— За что?
— Ну… помешала.
— Спасли.
Я с интересом посмотрела на него сверху — Глеб водил пальцами по моему колену, но, по-моему, чисто рефлекторно. Где опять этот чертов плед?
— Трудно поддерживать деловую дистанцию с привлекательными женщи-нами, — объяснил он.
— То-то я смотрю, вы так измучены! — посочувствовала я. — Может, теперь отодвинетесь? Я уже вас спасла.
Он задрал голову.
— Вам неудобно?
— Да. И еще мне пора спать.
— Обиделись?
— Нет. Просто не знаю, что теперь ей говорить.
— А вы обязаны перед ней отчитываться?
— Можно, я встану?
— Не обижайтесь. Я не хотел портить вам жизнь.
Ну да, просто хотел избежать трудностей в своей жизни… Я посмотрела в его лицо. Глаза Глеба мягко светились. И я в первый раз как следует почувст-вовала, что он рядом, даже слишком рядом, что его рука ласкает мое колено, что сейчас мы вдвоем, не считая храпящего Бурова и Галочки в дальней комнате… Не знаю, какие мысли полезли в голову Глеба, но он опустил руку и не шевель-нулся, когда я поднялась с дивана. Я быстро оглянулась на пороге — Глеб смотрел в стол.
— Спокойной ночи.
— Спасибо за компанию, Наташа…
Галочка дышала тихо — спала или делала вид. Ну извини, подруга, в другой раз! Я осторожно улеглась на свой край, натягивая тонкое одеяло. Вновь вспомнила голос, смех, взгляд, прикосновение… Мысли явно приобретали опас-ный характер. Гнать их взашей, Глеб же ясно предупредил, что не терпит служебных романов! Да и мне не нужны сложности — хотя бы
