Сахар вкусный, тает на языке крупинка за крупинкой. И так же, крупинка за крупинкой, возвращаются силы и память. И осознание, что вот это все на самом деле, что все закончилось.
Пореветь бы, вот в голос пореветь – белугой! Но стыдно. И Павла стыдно, и этого доктора со «Скорой». Докторов несколько, но второй сейчас в подвале с Яной. И Макс с Яной. А остальные с тем, кто когда-то был человеком, но переродился, зорко следят, чтобы не сбежал, чтобы даже не шелохнулся. А он и не сможет, накинутая Юлей золотая сеть не позволит. Никто ее не видит, только он. И видит, и чувствует. Жуки под кожей – вот какое это чувство…
Это было удивительно красивое место – с белоснежными лебедями. Юля стояла у самой кромки воды, крошила батон, любовалась птицами. На плечи легли горячие ладони. Павел всегда был горячее, чем она. Вот такой отличный метаболизм. А она в последнее время постоянно мерзла. Ее собственный метаболизм после подвала дал сбой.
– Пойдем, Петр Иванович приехал. – Павел накинул ей на плечи свою олимпийку, поцеловал в висок. – Пойдем, остальные уже собрались.
Остальные – это Павел-старший и Трофим. Макса нет, он сейчас в клинике с Яной. С ней все будет хорошо. По крайней мере, в физическом плане. А душевная боль… С душевной болью Юля попробует разобраться чуть позже, когда Яна выйдет из больницы. Иногда достаточно беспамятства. Нет, забыть все не получится, но самое страшное, самое мучительное можно попробовать запереть где-нибудь в темном закутке сознания. Запереть и выбросить ключ.
Но это потом, а сейчас нужно как-нибудь выдержать взгляды вот этих трех мужчин. И их заботу, и их жалость. И вообще, они обещали ей все рассказать!
– Ну как там, Иванович? – Павел-старший и Трофим по очереди пожали руку следователю Самохину.
– Молчит. Каталепсия какая-то, честное слово! Психиатры будут разбираться. Но неопровержимых улик предостаточно. – Он бросил виноватый взгляд на Юлю, сказал: – На самом деле неопровержимых.
– А те улики, что в доме Макса, – это что? – Ей было важно знать. Ей не нужны ни жалость, ни извинения. Ей нужна только информация.
– Подбросил Плотников. И украшения, и проволоку.
– А кованые крылья? – Юля посмотрела на Павла старшего. – В мастерской у Макса были крылья, а в вашей папке с документами – наброски. Я видела! Там тоже крылья!
– Девочка… – Павел-старший улыбнулся, кажется, тоже виновато. – В Максовой мастерской – это не совсем крылья. Это элементы для ворот. Я ему заказал. А наброски он мне приносил, чтобы я выбрал тот вариант, который мне понравится.
– Зачем вам ангельские крылья? – Ей было больно это говорить. Она себя заставляла.
– Это не ангельские, Юля, это лебединые. Видишь? – Он указал подбородком в сторону воды. – Местная достопримечательность, уже лет десять у нас тут гнездятся. Оттого и база моя называется «Лебяжья». Мне подумалось, что крылья на воротах будут смотреться круто. Или я не прав?
– Прав. Наверное. – Юля смотрела на лебедей, так ей было легче. – А кому вы звонили в тот вечер? Я слышала ваш разговор.
– Мне. – Петр Иванович достал из кармана пачку сигарет, протянул Трофиму, и они вдвоем закурили. – Когда дядюшка твой, тогда еще подозреваемый и подследственный, сбежал из-под стражи, я первым делом обыскал дом у оврагов. Боялся я, Юлечка, что ты можешь стать следующей жертвой. Ты уж извини, но других версий у меня тогда не было. А когда выяснил, что дома тебя нет, вспомнил, что девчушек тех мертвых ты нашла не одна, а вот с ним. – Он кивнул на Павла. – Вспомнил, сопоставил и позвонил Павлу Валерьевичу, чтобы уточнить, не с его ли ты, часом, племянником. Чтобы предупредить.
– Я тогда растерялся, Юля. – Павел-старший тоже смотрел на лебедей. – Столько всего произошло, такие подозрения. А тут еще Макс сбежал. Мысли всякие в голову полезли. Вот я и решил, что тебе будет безопаснее под присмотром. Пока мы со всем не разберемся.
– А меня ты тоже в конторе запер, потому что растерялся? – спросил Павел и покрепче сжал Юлину руку.
– А за тебя, младший, я перед твоими родителями отвечаю головой. Я же не думал, что оно так получится! К тому же ты все равно выбрался. Окно мне в конторе разбил. Руку вон порезал, герой!
– Я думала, что вы – это он. – Теперь уже Юле было неловко. Хорошего человека записала в маньяки…
– А до этого вы, ребятки, решили, что убийца – Трофим, – усмехнулся Павел-старший. – Ну, и немудрено, он так дико себя вел.
– Я нормально себя вел. – Трофим порылся в кармане охотничьей куртки, достал какую-то палочку, протянул Юле. – Вот тебе, малая, в знак примирения.
– Что это? – Палочку она взяла не без опаски.
– Свистулька. Вырезал сегодня на рыбалке. – Трофим тоже усмехнулся. Усмешка получилась кривая, но вполне человеческая, не такая, как тогда…
– Спасибо. – Юля дунула в свистульку. Получилось громко и заливисто.
– Когда Макс сбежал, он ко мне пришел. – Трофим глубоко затянулся, закашлялся.
– Почему к тебе? – В голосе Павла-старшего послышались отголоски обиды.
– Потому что только меня в день, когда пропала Яна, не было в городе. Я в Чернокаменск уезжал на охоту. Понимаешь?
– Понимаю. – Павел-старший кивнул. – То есть Макс тогда подозревал и меня, и Кешу.
– Да.
– А почему?
– Тебя из-за крыльев. Как ни крути, а подставил ты его с этими крыльями. Кто про крылья мог знать, кроме настоящего убийцы?
– Я же не думал…
– Никто не думал. – Трофим кивнул. – Хитрый оказался, гад. Хитрый и ловкий.
– А почему Кеша? – спросил Павел-старший.
– Потому что только я, ты и Кеша были вхожи в его дом. Кеша по зиме даже лодку свою у него в гараже хранил. Дубликат ключей он мог сделать запросто. Кстати, из-за лодки своей притопленной этот гад тоже как-то слишком сильно переживал. Теперь-то я понимаю почему.
– Почему? – спросил Павел. Он взял у Юли свистульку и тоже дунул. Павел-старший посмотрел на него с легким укором.
– Потому что его охотничий дом не на этом, а на том берегу водохранилища. И Яна там была. А оставлять ее надолго одну он боялся. Макс как раз у меня прятался, когда вы подъехали. План у нас был. Как выяснилось, так себе план! Но уж какой успели придумать…
– Вы дали ему понять, что я что-то знаю, – догадалась Юля. Теперь легко быть догадливой и смышленой.
– И ты стала наживкой. – Трофим загасил сигарету, посмотрел прямо ей в глаза. – Прости, девочка, мы не должны были рисковать твоей жизнью, но обратный отсчет уже начался, а Макс сказал, что ты справишься. Так себе оправдание, понимаю. Но мы за тобой присматривали. Вот только не подумали про лодку. Он с машины в моторку пересел… Ну и нам пришлось искать другую.
– Нам тоже. – Павел-старший нахмурился.
– А мне среди ночи выбивать у ОСВОДа катер, – проворчал Петр
