– Забудь, – сказал он наконец. – На Трофима иногда накатывает.
Накатывает. И тогда, на берегу, тоже накатило. Это было похоже на черное грозовое облако. Оно зависло над их головами, страшное, шипастое, не видимое никому, кроме Юли. Словно дождем, оно сочилось яростью и ненавистью. И ненависть эта больно царапала кожу. А Юля царапала Павла. В кровь вон разодрала…
– Ночевать будете на базе. – Павел-старший не ждал ответа, он просто констатировал факт. – Одних я вас в город не отпущу. А тебе, – он снова глянул на Юлю, – одной в том доме делать вообще нечего. Ясно?
Она молча кивнула. Ей нечего делать в доме. Все ее дела теперь здесь, на берегу водохранилища. Надо лишь дождаться удобного случая. И собраться с силами. Не осталось у нее сил, ни человеческих, ни ведьмовских. А ведь понадобятся. Вот этой ночью и понадобятся.
Откуда взялся Трофим? Почему не вышел сразу на зов Павла-старшего? Почему затаился, как зверь в засаде? И про нее он знает. Знает или чует? Вот она там, на берегу, определенно что-то почуяла. Шипастое облако с ядовитым дождем – это не просто так. Это знак.
Когда доехали до базы, начало смеркаться, Павел-старший остановил джип у конторы, сказал:
– Ты, Юля, в ресторан ступай. Увидишь Светку, официантку такую полненькую, скажи, что я тебя отправил, велел стол на троих накрыть. А ты, младший, загляни ко мне. Сейчас кое-какие вопросы порешаем и пойдем ужинать. Лады?
Юля молча кивнула, с неохотой отпустила Павлову руку, но тот не спешил уходить.
– На пару слов… – сказал и оттащил Юлю в сторонку, подальше от Павла-старшего.
– Это Трофим. – Юля говорила шепотом, так, чтобы слышать ее мог только он.
– Я уже понял. Надо звонить Самохину.
– И что мы ему скажем? Какие у нас доказательства? Свидетельские показания призраков?
– А ты ее там не почуяла? Ну, эту восьмую девушку?
– Нет. – Она мотнула головой. – Меня там накрыло какой-то мерзостью, если бы не ты… – Она снова перешла на шепот. – А дерево ты видел?
Он видел. Они оба его заметили, когда Павел-старший объезжал охотничий дом. Охотничий дом, в котором почти наверняка имеется глубокий подвал…
– Эй, ребятки! Вы ж на пять минут только расстаетесь! – позвал Павел-старший. – Наговоритесь еще.
– Ресторан там! – Павел махнул рукой в сторону двухэтажного бревенчатого здания. Окна первого этажа светились уютным желтым светом. – Иди, мы скоро!
Внутри ресторана тоже было уютно. Часть столов оказалась занята посетителями, в основном брутального вида мужиками, но встречались и семьи с детьми. Официантку Свету Юля заметила сразу, заметила и передала просьбу Павла-старшего. Просьбе этой Света не удивилась, поманила Юлю за собой через зал в дальний, освещенный лишь настольным светильником угол.
– Посиди пять минут, я скоро. – Она улыбнулась тепло, по-свойски и смахнула со стола невидимые крошки.
Когда официантка ушла, у Юли появилась возможность осмотреться. Стена над столом была увешана фотографиями в деревянных рамках. Кубки, награды, оружие, охотничьи и рыбацкие трофеи, улыбающиеся лица. Одиночные снимки, групповые. Хроника чужой счастливой жизни. Вот Макс на своем байке смотрит куда-то в даль, хмурится, но не зло, а так… сосредоточенно. Вот Павел-старший в камуфляже, с улыбкой во весь рот и огромной рыбиной в руках. Кажется, что рыбина тоже улыбается. А вот компания: Макс, Павел-старший, Трофим и Кеша, все строго смотрят в объектив, и видно, как тяжело им сохранять эту вынужденную серьезность. А еще видно, что это не случайные знакомые. Макс самый младший, Трофим самый старший, Павел самый деловой, Кеша самый интеллигентный… Может, не лучшие друзья, но уж точно не случайные знакомые. А на вот этом снимке Макс с Яной. Здесь она другая, не такая, как на фото старшего следователя Самохина. Здесь она счастливая и влюбленная. И Макс тоже влюбленный… Юля дотронулась до фотографии, прислушиваясь, проверяя, жива ли еще эта влюбленная девочка…
– …Это все Кеша! – послышалось за спиной, и Юля от неожиданности вздрогнула. – Он одно время увлекался фотографией. – Павел-старший положил на край стола кожаную папку. – Он увлекался, ну а мы все позировали. Как умели… – Он усмехнулся, уселся напротив.
– А где Павел? – спросила Юля, оглядывая зал.
– Скоро придет. Ужин уже заказала?
Юля кивнула. Попыталась улыбнуться, но получилось не очень. Она чувствовала себя неловко в обществе этого человека. Да и откуда взяться душевному спокойствию, когда для него она племянница маньяка. Это в худшем случае. Или несчастная сиротка-побирушка. Это в лучшем.
Вот потому она и смотрела большей частью не на Павла-старшего, а на стену с фотографиями. Разглядывала людей, лебедей на воде, пейзажи, постройки.
– Это гостевой домик. – Павел-старший проследил за ее взглядом. – Строил когда-то для себя, подальше от всей этой суеты, но как-то так вышло, что суета меня не отпускает. Теперь иногда сдаю его клиентам, которым хочется уединения.
– Красивый домик.
В самом деле красивый. И место красивое: вода, лодочный причал, лодка, дерево… Дышать вдруг стало тяжело, а сладкого захотелось невыносимо. Так нельзя! Нельзя подозревать всех и каждого. Вот только не подозревать не получается…
Вернулась Света, кивнула боссу, принялась накрывать на стол. А Павел все не возвращался… Без него Юле было неуютно и страшно, без него она делалась неуклюжей. Оттого, наверное, и столкнула со стола кожаную папку с документами.
– Извините! – Под стол она нырнула быстрее, чем Павел-старший успел хоть что-нибудь ответить, принялась собирать с пола бумаги. Документы, отчеты, ведомости, карандашные наброски, а на набросках – крылья, много разных, непохожих друг на друга крыльев…
– Да ладно тебе, я сам! – Она едва успела захлопнуть папку до того, как под стол заглянул этот… человек. Если вообще человек… Сначала заглянул под стол, а потом взглянул на Юлю внимательным, тяжелым взглядом.
Главное – не паниковать. Не паниковать и не подавать вида, что она все знает.
– Вот. – Юля протянула ему папку, вынырнула из-под стола, обвела взглядом принесенные официанткой Светой разносолы. Ее не интересовала еда, ее интересовало что-нибудь сладкое. Сладкое нашлось на крошечной тарелочке – расфасованный в бумажные пакетики сахар. Пять пакетиков. Юля сгребла с тарелочки сразу все.
– Да погоди ты со сладким, – сказал Павел-старший с мягким укором. – Сейчас поужинаем, а потом будет десерт.
Или она на десерт… Где же Паша?! Все ли с ним в порядке? Вот Макс о ней, родной племяннице, заботился не особо, а как этот?..
– Простите, а где здесь… – У нее даже получилось смущенно улыбнуться.
– Дамская комната? Так вон там! – Он указал рукой куда-то в противоположный конец зала. Это хорошо, что противоположный. Чем дальше она от него окажется, тем лучше.
– Я сейчас, простите.
Не паниковать и не сорваться на бег. Спокойно пересечь зал, спокойно войти в дверь с нарисованной девочкой, спокойно найти окно, спокойно выбраться наружу. А вот теперь нужно бежать
