– Трофим, а ты чего вообще? – Кеша в растерянности переминался с ноги на ногу. – Ты чего на девочку наезжаешь?
– А я того на девочку наезжаю, что она в городе меньше суток, а уже прославилась, мертвых ангелов в овраге нашла.
– Погоди, Трофим. – Павел-старший выступил вперед, встал так, чтобы прикрыть собой съежившуюся Юльку. – Даже если допустить, что все это сделал Макс, девочка здесь точно ни при чем.
– Девочка при чем. – Трофим улыбнулся. Улыбка из-за шрама получилась кривой и недружелюбной. – Она точно знает больше, чем рассказывает. Как ты их нашла?! А, малая? Как ты нашла ту чертову яму?
– Хватит, Трофим! – Павел-старший с досадой махнул рукой. – Прекращай уже эту охоту на ведьм!
– Охоту на ведьм, говоришь? – Трофим снова улыбнулся. Нет, Трофим оскалился по-волчьи. – А забыл, что про дом у оврагов рассказывают? Забыл, кем ее прабабка была? Так, может, и она того…
– Это ты того… Трофим. – Павел-старший покачал головой. – Заигрался в эту свою эзотерику.
Удерживать Юлю было все тяжелее и тяжелее, ногти ее уже до крови распороли Павлову ладонь.
– Успокойся, – сказал он как можно тише.
Боялся, что не услышит. Услышала. И когти спрятала. В тот момент ему так и показалось, что когти…
– Я не заигрался. – Трофим отступил на шаг, встал рядом с растерявшимся, ошалевшим от услышанного Кешей. – А вот у тебя, похоже, с памятью беда. Забыл, как мы с тобой в детстве в тот дом забрались? Как тебя стулом шарахнуло, а меня дверью едва не зашибло?
– Правда, что ли? – снова сунулся Кеша. Наверное, уже придумывал, как вмонтировать услышанное в свою книгу «про настоящих мужиков».
Дядя ничего не ответил, но по глазам было видно, что Трофим не врет. Вот такие дела…
– Ты ж не местный. Ты здешний фольклор не знаешь. – Трофим закурил. – А подними архивы в своем музее, почитай, кем была прабабка вот этой славной девочки. Много интересного узнаешь. Это я сейчас к чему? Это я к тому, что яблочко от яблоньки. И те мертвые ангелы в овраге – это не просто так, это какой-то ритуал. Вот только с Яной он прокололся. Не надо было ему Яну трогать! А тебе, – он глубоко затянулся, выпустил облачко дыма прямо Юльке в лицо, – не надо было сюда приезжать.
И ведь не поймешь, что имел в виду: город или свой дом. На Трофимов дом Павел вдруг посмотрел другим взглядом. Вот дом, вот вода, вот лодочный причал и лодка. Приплыли…
– Зря ты так, Трофим. Оскотинился в этой глуши совсем… – Павел-старший покачал головой, и Кеша расстроенно вздохнул. – Ладно, ребята, поехали! Кеша, ты лодку пока себе оставь. Как свою выловишь, мою вернешь на базу.
* * *Как такое вышло?! Ну как?! Столько народу кругом, столько полицейских, а гляди ж ты!
Дрожащими пальцами Петр Иванович сунул в рот сигарету, закурил. Получилось не сразу. То ли от волнения, то ли от поднимающегося со дна оврага тумана отсырели спички. Да откуда он взялся средь бела дня – этот чертов туман?!
А ведь как хорошо все начиналось! Девчонку, Линину дочку, за ее выкрутасы сначала хотелось выпороть, а потом вообще закрыть на пару суток, чтобы не мешала следствию, не путалась под ногами. Петр Иванович уже собирался отправить за ней наряд, когда Максим Чернов вдруг решил во всем сознаться. Мало того, не только сознаться, но еще и показать место, где спрятал тело Яны Светиловой. Вот такой прорыв! Хоть ты благодарность девчонке пиши!
Действовать решили быстро, так сказать, по горячим следам, пока не передумал. Привезли Чернова к оврагам. Не туда, где нашли тех несчастных девочек, там они уже все перерыли и так, и с собаками. В соседний. С грехом пополам спустились вниз, а как спустились, так и началось…
Никогда раньше Петр Иванович такого тумана не видел. И очень надеялся, что не увидит и впредь. Накрыло моментально, словно драное ватное одеяло кто набросил. Не видно ни хрена, дышать тяжело. И тени… Он поклясться был готов, что видел и тонкие девичьи силуэты, и крылья. И звон этот слышал, и вздохи, от которых душа в пятки. И прикосновения. Прикосновения – это самое страшное. Запаниковали ребята. Да что там ребята, если он сам, матерый волчище, едва инсульт не схватил от страха! Метался в тумане, орал благим матом, а сам себя все уговаривал не бояться, про природный феномен сам себе внушал.
Феномен закончился так же внезапно, как и начался. А как закончился, так и выяснилось, что Чернова они упустили. Нету! Пропал! Словно сквозь землю провалился! Словно зарылся вот в эти клятые листья! Искали! Собак спускали, да толку – чуть. Ушел душегуб. Ушел, и ищи его теперь свищи.
Как только Петр Иванович пришел в себя, первым делом подумал про девчонку, потенциальную жертву. К дому у оврагов летели с сиренами и мигалками. Пока летели, он молился всем богам, чтобы помогли отвести беду.
Не успели. Дом стоял разукрашенный погаными надписями, с разбитыми окнами. Входная дверь оказалась заперта. Дверь вышибли, дом обыскали. Вот только никого и ничего не нашли. Кроме листьев… Мертвыми листьями была завалена спальня на втором этаже. Откуда взялись? Кто принес? Зачем?..
Петр Иванович рухнул на припорошенную листьями кровать, закурил. Захотелось бросить спичку прямо на пол, чтобы спалить, к чертям собачьим, и эти листья, и этот дом. Удержался в последний момент. Словно кто-то невидимый больно ткнул кулаком в спину, вырвал коробок из рук, зашвырнул под кровать. Чертовщина… Заглядывать под кровать Петр Иванович не стал. Чего испугался, и сам не знал, просто молча встал и так же молча вышел из дома.
А снаружи его уже ждал список. Сказали, пришел на «мыло» от неизвестного адресата. Семь имен, семь фамилий. И все девичьи, и все написанные словно разной рукой. На земле, между прочим, написанные. Чертовщина…
Чертовщина там или нет, а список они пробили сразу же, как только вернулись в участок. Нашлись девочки… Семь мертвых ангелов обрели имена. Все они пропали без вести с интервалом в год. Пропали не здесь, а в соседних областях. Вот там, в соседних областях, их и искали. А нашли на дне оврага с прикрученными к ребрам проволочными крыльями…
Юле было плохо. Физически плохо. К горлу то и дело подкатывал колючий ком тошноты. Если бы не Павел, она бы, наверное, не выдержала, но у Павла как-то получалось поддерживать ее ускользающее сознание на плаву.
Они сидели на заднем сиденье мчащегося по лесной дороге джипа,
