– Жив…
Погон едва винтовку не выронил. Жив?!
«Бронежилет?… – пронеслось у него в голове. – Или просто повезло придурку?»
Он старался с той же скоростью, что и Шульц, уходить влево по кругу, не отдаляясь от лежащего Мессера.
– Я его задел, Мессер?
Шульц был уже где-то возле ограды. Очередь, выпушенная наугад, это предположение тут же подтвердила.
– Нет, не задел… Не могу снять рюкзак! Там аптечка… Щульц, у меня, кажется, артерия перебита!
– «Спасатель», жми! Держись!
«Скоро к ним придет помощь, – обреченно понял Погон. – Ну и ладно, попробуем удрать».
Однако Мессер раздражал его с самого начала, с первой встречи. Незнакомое прежде чувство лютой ненависти заставило Погона немного замешкаться, чтобы швырнуть последнюю гранату. Перед взрывом Мессер успел глухо выругаться.
– Мессер!!!
Шульц должен бьш пойти проверить товарища.
«Ну тогда и ты мне отплатишь! – тут же решил Погон, поднимая доставшийся от Норис автомат. – За все и за всех!»
Он не знал, в чем именно перед ним виноват Шульц и за каких таких всех он должен ответить. Но ненависть не задается такими вопросами. Высунувшись из-за дерева, Погон длинной очередью исполосовал то место, над которым еще поднимался дым, и тут же сместился, бросив разряженный автомат. Теперь придется охотиться с винтовкой.
Шульц, не задетый выпущенными наугад пулями, на уловку поддался и ответил шквалом огня. Вслед за несколькими очередями полетела и граната. Переждав свист осколков, Погон сделал еще шаг и увидел Шульца – он съежился у корней старого клена, перезаряжая оружие.
В оптическом прицеле, пользоваться которым Погон пока не научился, голова Шульца выглядела большим размытым пятном, и все же стрелок не отказал себе в удовольствии прицелиться между глаз. Однако пуля почему-то вошла выше, в лоб, хотя Шулыгу это совершенно не помогло.
– Нельзя пользоваться оружием, в котором толком не разобрался, – вслух сделал себе внушение Погон. – Однако это у меня, выходит, уже три трупа. Крут я стал…
За спиной раздался хруст веток и топот – кабаны! Не оглядываясь, он отшвырнул в сторону винтовку с почти опустевшим магазином и рванул из рук Шульца заряженный им перед смертью «Калашников». Ремень оказался накинут на плечо покойника, и Погон упал на мертвого, извернулся и лежа все-таки успел встретить огнем налетевшее животное. Кабан не добежал нескольких метров, ткнулся тупой мордой в землю, но пытался встать, пока стрелок не выпустил все тридцать пуль.
Когда кабан перестал дергаться, Погон услышал, как визжат его сородичи, сбегаясь к месту стычки со всей округи. Жаль было винтовки, но он заставил себя забыть о ней, только сорвал с ремня Шульца подсумок с рожками к «Калашникову». До спасительной железной ограды Погон успел добежать в последний момент и едва не свалился с нее, когда сразу три здоровенные твари ударились телами о железные прутья. Уже перебравшись через ограду, он попробовал сосчитать кабанов – оказалось больше полутора десятка, а из леса бежали все новые.
– Бугра я вашего пришил, что ли?
Погон понял, что ограде долго не выдержать. Что ж, с кабанами предстояло теперь разбираться людям Клоуна, что придут на сигнал «спасателя». Обежав дом, он снова перемахнул ограду, второпях разорвав штанину, и со всех ног кинулся в лес.
На его счастье, чернобыльские кабаны отличались злобным нравом, но никак не умом. Твари кидались не только на ограду, но и друг на друга, то и дело раздавался визг укушенных, рвались толстые бока под ударами заостренных копыт. Довершили сумятицу четверо стрелков, присланных Клоуном. Люди тут же открыли стрельбу по стаду, а кабаны, продолжая давить друг друга, не сразу заметили обидчиков. Потом мутировавшие животные бросились в бессмысленную атаку, стрельба в лесу раздавалась еще долго.
Все это заняло достаточно времени, чтобы Погон, дважды едва не угодив с разбега в аномальные зоны, снова оказался возле разбитого шоссе. Теперь он пошел вслед за Норис, так же, как и девушка, стараясь не показываться на открытом пространстве.
«Я убийца, черт возьми! – удивлялся себе Погон, но вместо раскаяния в душе поселилось злое веселье. – Вот они, головорезы, – взяли меня, как же! Крутые перцы, но выигрывает тот, кто не испугается и начнет пальбу первым!»
Его начал разбирать истерический смех. Чувство самосохранения заставило отойти от шоссе и присесть перекурить, ведь нельзя бродить по Зоне в таком состоянии. Судьба тут же подкинула новый повод успокоиться – тонкую проволоку, обмотанную вокруг ствола. молодого деревца. Погон и не заметил бы ее, если бы не висящая на ржавой металлической нити веточка.
Любопытства ради он подошел и, приглядевшись, рассмотрел нехитро устроенную растяжку. Старую, всеми, наверное, забытую, но упорно ждущую жертвы.
«Тот, кто ее ставил, наверное, уже мертв, – подумалось Погону. – И я буду мертв, если не перестану носиться, как конь. Никакой детектор о мине не предупредит, а этого дерьма в Зоне должно быть полно. Но чтобы не бегать, надо лучше думать… А я даже не знаю, куда иду».
Он, стараясь шагать по своим следам, вернулся к облюбованному пеньку и снова сел, обняв «Калашников». Мысленно перебрал знакомых. Большинство уже мертвы, Док затерялся где-то у Клоуна, а Норис и вовсе птичка не его полета, если на нее такие охоты устраивают.
«Те двое ушли незадолго до появления Шульна и Мессера, – вспомнил он. – Должны были слышать стрельбу. Странно, что не вернулись. Или вернулись?»
