— Это очень хорошо, но ты же сама понимаешь, Машуль, у богатых другая жизнь! — покачала головой она. — Никому бы не пожелала такой беды в простой семье, как слепота, это страшно… Такие люди не могут самостоятельно обслуживать себя, всегда кто-то должен быть рядом. Не каждый способен выдержать подобное…
Елена Александровна снова устремила взгляд в монитор, но от ее ответа Маше стало не по себе.
— Даже, если сильно любишь человека? — Ее голос невольно задрожал.
— Любовь, дочка, это хорошо, но ее может разбить тяжелый быт, ежедневный труд по уходу за больным человеком. Поверь мне, не каждый выдержит такое испытание. Не хотела бы я кому-то из близких такой судьбы, — призналась она, но быстро переключилась на другую тему. — Ладно, что-то мы с тобой отвлеклись! Давай, посмотрим юбки? Я давно хочу себе какую-нибудь новенькую… — сделала глоток чая.
— Давай! — с улыбкой согласилась Маша, но на душе у нее было неспокойно. Похоже, Наташа была права. Даже мама не примет ее выбора.
Глава 10
Начался новый учебный год, и уже с первого дня Машу загрузили учебой настолько, что она не могла приходить к Кириллу каждый день. Ей поручили выступление на межвузовской конференции в другом городе, и девушке в срочном темпе нужно было подготовить к ней доклад.
Без нее Кирилл чувствовал себя потерянным. И хотя они созванивались каждый день, ему этого было недостаточно. Для него Маша стала наркотиком, без которого он уже не мог жить. Целыми днями слонялся по дому без дела, читал редко, только встречи с Олегом немного отвлекали от грустных мыслей, а когда он оставался один, то вспоминал лето, которое они провели с Машей: как они собирали ягоду, гуляли по лесу, купались на речке. Ее смех, голос, губы… Первый раз в жизни он понял, что влюбился. Как жестока судьба! Почему он не встретил ее до той ужасной аварии? Может, тогда ее бы и вовсе не было. Рядом с Машей не хочется быть бунтарем. Она этого не заслуживает.
Девушке приходилось трудиться в усиленном темпе. После учебы она приходила домой и сразу садилась за доклад. Времени до конференции оставалось все меньше, а ей столько всего еще нужно успеть! Но только она открыла нужный вордовский файл, как вдруг услышала звонок телефона. Мелодию она узнала сразу, потому что поставила ее на звонки Кирилла.
— Алло, — Маша была рада, что он позвонил.
— Привет! Ты придешь сегодня ко мне? — Его тон был требовательным.
— Нет, Кирилл, извини, но мне нужно заниматься учебой! До конференции всего неделя, а я застопорилась в своем исследовании… — вздохнула она и подошла к окну. На улице было еще светло, и во дворе вовсю кипела жизнь, но Маша слишком ответственна, чтобы бросить работу и пойти гулять.
— Ну так, может, немножко отвлечешься? Мы с тобой не виделись уже два дня! — раздраженно заметил в трубке Кирилл.
— Прости, пожалуйста, но я, правда, не могу! Мне слишком много нужно сделать! — Маша оправдывалась, как могла, ведь она тоже скучала. Но Кирилл будто не слышал ее, он сделал обиженный тон и сквозь зубы процедил:
— Скажи честно, что просто не хочешь ходить ко мне! Ну правильно, ты же мне не сиделка! Я понимаю, Маш! Все, пока!
— Кирюш, подожди! — взволнованно прервала его Маша. — Ты же знаешь, что я очень хочу придти к тебе!
— Нет, не хочешь! Если б хотела, то пришла! — продолжал упрямиться Кирилл. — Хотя бы десять минут, Маш! Мне так не хватает тебя…
Его голос изменился и стал настолько проникновенным, что Маша сдалась. Она свернула файл с докладом и пошла к Кириллу. Ее жгло желание увидеть любимого, ведь она тоже по нему соскучилась. Да и что сделают эти несчастные десять минут? Ляжет спать немного позже, зато они встретятся!
Маша почувствовала, что Кирилл действительно соскучился по ней. Он оживленно принялся рассказывать ей о своих новостях и спросил совета, какую книгу лучше всего прочитать. Маша объяснила ему суть своего доклада. Ей нужно было подготовить исследование банковских систем разных стран, а потом выбрать из них самое наилучшее и создать собственную систему с учетом особенностей российского рынка. Кирилл в этом мало что понимал, но слушал очень внимательно. У него был острый ум, он схватывал все на лету и даже подсказал Маше пару идей, которые она впоследствии с успехом применила в своем исследовании.
— Кирилл, мне пора идти… — Маша посмотрела на часы через некоторое время, хотя, конечно, она бы с удовольствием осталась.
— Пожалуйста, посиди со мной еще немного. Никуда твой доклад не убежит! — попросил ее Кирилл.
И Маша посидела, как в мультике, еще немного, потом еще. Стрелки часов двигались неумолимо, но Кирилл все никак не хотел отпускать Машу домой. Он удерживал ее рядом с собой уговорами и хитростями, лишь бы она осталась. Но когда прошло уже два часа, она решительно встала:
— Ты меня прости, но я пойду! Давай, увидимся завтра?
— Нет, — вдруг сменил тон Кирилл. — Если тебе надо идти, то иди! Тебя здесь никто не держит!
Он демонстративно отвернулся в противоположную сторону и будто впился взглядом в ничем не повинную стенку. Его молчание Маша расценила, как обиду, поэтому снова села рядом и вкрадчиво спросила:
— За что ты обижаешься на меня?
— Я? Я не обижаюсь. Ты же сама говоришь, что нужно идти, — упрямо повторил он.
— Но я же чувствую, что ты обиделся! Кирилл, я бы с удовольствием посидела с тобой, но доклад сам собой не напишется, пойми!
— Да иди ты уже! — раздраженно сказал Кирилл, не поворачиваясь.
— Хорошо, я пойду. Пока, — покорно сказала Маша.
— Пока, — сухо попрощался он.
Когда он услышал хлопок двери, то со всей силы стукнул кулаком по стене от злости на самого себя. Как ему хотелось догнать Машу, прижаться к ее губам поцелуем и попросить прощения! Но он не мог этого сделать. Проклятая гордость, словно противная старуха, отговаривала его. «Она сама еще приползет к тебе на коленях! Вот увидишь! Хотя, нет, не увидишь!» — смеялась она внутри.
— Машенька, деточка, с тобой все в порядке? — поймала ее в прихожей мама Кирилла.
— Да, Людмила Степановна, все отлично! — Маша наспех вытерла набежавшие слезы. — Вы извините, мне уже домой пора…
— Погоди, почему ты плачешь? — заметила добрая женщина.
— Да в глаз что-то попало, не обращайте внимания! До свидания! — Маша попрощалась и вылетела на лестничную клетку.
Но Людмила Степановна сразу поняла, что здесь что-то нечисто, и хотя она никогда не лезла в личную жизнь сына, сейчас почувствовала, что с ним нужно поговорить.
— Кирюш, к тебе можно? — осторожно постучалась в дверь.
— Заходи, — Кирилл водил карандашом по листку бумаги, вычерчивая резкие линии.
— Кирюша, сынок, ты знаешь, что я никогда и ни за что тебя не ругала. Но скажи, зачем ты так
