Она не знала, какому из богов молится. Лишь бы кто-то услышал.
А потом она всё-таки тихонько вытащила из-за пояса Ния оватев топорик и стала спускаться…
Тело Овтая лежало там, где его оставили — у самого края пропасти. Хотя Ягмара много знала о камневерах, она ни разу не была на их похоронах — мать никогда не брала её на проводы родни. Просто слышала от кого-то, что тела они заваливают камнями, а самый большой камень — лучше чёрный — ставят сверху. И что кладут тело обязательно головой на закат. Но где он, этот закат?.. Вроде бы шли на восход, но ведь дорога могла и петлять.
Рядом появился Колобок.
— Ты знаешь, где закат? — спросила Ягмара.
Колобок покрутился на месте, потом уверенно откатился на пару шагов. Совсем не туда, куда поначалу казалось Ягмаре.
— Ты уверен?
Колобок возмущённо хрюкнул и подпрыгнул на месте.
— Поверю тебе, — сказала Ягмара.
Она хотела взять тело за руки, но руки уже закоченели. Тогда она ухватилась за воротник заскорузлой от крови куртки и поволокла тело — чуть подальше от края, да и от створа моста. Куртка широко разошлась на боку, и Ягмара поняла, от чего умер Овтай — чудовище почти вырвало его печень.
Она положила Овтая так, как показал Колобок, и стала приносить камни. Она носила их и носила, обкладывая тело сначала по кругу, потом прикрыла ноги, потом живот и грудь. Почему-то страшно стало закрывать лицо — как будто именно этим она обрывала последнюю нить, связывающую Овтая с этим миром. Она дала себе передышку и ещё раз помолилась, теперь уже Ахура Мазде, чтобы он не позволил ей ненароком осквернить тело. И чтобы понял её, проклятую после прикосновения к мёртвой плоти, и простил, и даровал когда-нибудь очищение…
Камень, который она наметила, чтобы положить сверху, оказался слишком тяжёл для неё одной. Она смогла его только перевернуть.
Под камнем что-то лежало.
Ягмара поскребла топориком. Обнаружилась плотная кожа. Она разрыхлила и отбросила слежавшуюся щебёнку, поддела кожаный край — и вытащила сумку. Сумка была тяжёлой. Ягмара отчистила её от грязи, добралась до пряжки. Подумала — открывать ли? Если это клад, то его вполне могут охранять духи места…
Впрочем, клад сам пришёл в её руки, она его не искала.
Ягмара встряхнула находку. Что-то глухо брякнуло.
Пряжка поддалась не сразу, кожа ремешков разбухла. Но торопиться было некуда.
В сумке лежали длинные тряпичные свёртки. Она развернула один. Тряпка была пропитала отвердевшим маслом. В свёртке оказалась тёмно-синяя, почти чёрная, железная полоса — с разводами, но без малейших пятнышек ржавчины.
Наверное, это был то самое кушанское синее железо, которое так ценилось во всей Ойкумене…
Она снова завернула полосу в тряпицу и закрыла сумку. Потом услышала шорох наверху. Ний спускался.
Когда они завершили погребенье, Ний спросил:
— Ты знаешь, что нужно сказать?
Ягмара отрицательно покачала головой.
— Я тоже… А твоя мама разве не…
— Да, но она никогда не брала меня на похороны родни.
— Тогда давай просто помолчим и подумаем о нём.
Ягмара кивнула.
Прости меня, Овтай-медведь, это из-за меня всё получилось. Ты умер как воин, как охотник, как друг. Я клянусь, что сделаю так, чтобы твоя смерть не оказалась напрасной. Твоя — и других воинов и охотников. Мы дойдём до конца. А тебе я желаю встречи с предками и друзьями, добрых пиров и доброй охоты. Пусть так и будет…
— Это было под камнем? — спросил Ний.
— Да. Похоже, что лежало давно. Там ещё какой-то пергамент, но я не смогла прочитать, что в нём написано.
— Покажи.
Ний взял небольшой листок и попытался рассмотреть бледно-ржавую вязь неведомого письма.
— Похоже на арабское, но не арабское, — сказал он.
— Да, — согласилась Ягмара. — Арабское письмо я немного понимаю.
— Но где-то когда-то я это видел… — продолжил Ний.
— Старайся не вспоминать, — сказала Ягмара.
— Угу… стараюсь… Ты знаешь, у меня иногда что-то возникает в голове… но неуловимое. И тут же забывается.
— Ты вспомнил, что был здесь.
— Да, и был на этом самом месте. Смотрел вниз, на деревню убырей. Но как я сюда попал и зачем — это на миг мелькнуло и пропало. Но мелькнуло… Кто-то ещё был со мной. И у меня было тогда… очень хорошее настроение. Злое и радостное. Будто я кому-то удачно отомстил… Хотя нет, не так. Будто с теми, кто мне хотел сделать зло, случилось ещё большее зло.
— И тебя это — радовало?
— Тоже неправильно слово, — сказал Ний задумчиво, — а вот правильное я никак найти не могу…
— Надо идти, — напомнила Ягмара.
— Да, — согласился Ний. — Куда-нибудь надо идти… Колобок, ты приведёшь нас к людям? Только побыстрее, пожалуйста.
Колобок прокрутился на месте, чирикнул.
— Это возьмём? — Ний кивнул на найдённую сумку.
— Ну… а вдруг пригодиться? Руки свободны…
— Руки свободны… да.
У них ничего не осталось: овтаев топорик да маленькое огниво Ния. Чудом уцелевший мех из-под вина. Пустой. И та одежда, что на себе.
И совершенно непонятно, сколько так идти. И есть ли впереди вода…
Ягмара знала по опыту, что без еды она, не особо теряя силы, протянет дней двенадцать. Но обязательно нужно пить. И ещё нужна соль. Довольно много соли, без соли усталость накатит быстро. Но откуда тут соль?..
Она осторожно подхватила Шеру на руки и свистнула Колобку: веди.
— Давай я понесу, — тут же сказал Ний.
— Ты охраняй, — сказала Ягмара. — Потом, может, и поменяемся…
Шеру вздохнул. Вроде бы все кости его были целы, но кот с трудом удерживался от жалоб. Шкура, конечно, пострадала, и раны некоторые ещё продолжали кровить… но, в общем-то, ничего особо страшного. Полежать где-нибудь в уголке, в
