- Прости, Сигрид, но я не могу, - сказал Инхольд, перевязывая очередного пациента, - у меня ещё три операции, и две из них с ампутацией. – Этим беднягам оно нужнее.
- Но тому гному тоже плохо! – возразила она. – И, между прочим, он наследник короля!
- Здесь все равны, - лекарь оставался непреклонен, - а я и так израсходовал на него добрую половину запасов, - он многозначительно посмотрел на Сигрид, - и по твоей, между прочим, прихоти. Гномы сильный народ, потерпит.
- Но…
- Я всё сказал.
Сверкнув глазами, Сигрид развернулась и быстро зашагала прочь. Инхольд не обиделся. Молодо – зелено. Было время, и он также отчаянно пытался помочь каждому, пока с годами не уяснил – всех не спасти.
У входа в шатёр Сигрид остановилась. Она чувствовала себя обманщицей. Обещала добыть лекарство, а сама пришла с пустыми руками. Страшно даже представить, каково это – день и ночь мучиться от боли, не в силах убежать от неё. Бедный Фили. Бедные все… Стиснув зубы Сигрид уже в который раз прокляла весь орочий род до седьмого колена. Провались они все к балрогам!
Проходя между койками, она остановилась, заслышав какую-то возню. Испугавшись, что кому-то из больных могло сделаться хуже, она подошла к той самой койке, откуда доносилось шуршание.
- Вам плохо? – она осторожно подняла одеяло. – Альфрид! Что ты здесь делаешь?!
Помощник старого бургомистра день и ночь вертелся в госпитале, скуля, что “истекает кровью” и в доказательство демонстрировал всем покусанную руку и многочисленные ссадины. Инхольд тогда наложил ему пять швов и выгнал прочь. Но Сигрид привел в бешенство не сам факт наличия здесь Альфрида, а то, что было у него в руке – тот самый заветный пузырёк с обезболивающим.
- У меня спина болит… - жалобно простонал он, - кажется, я сломал позвоночник…
Несколько секунд Сигрид молча глядела на него, затем сделала глубокий вдох, и её рука, независимо от воли хозяйки наотмашь ударила Альфрида по носу. Раздался глухой звук, и бывший чиновник повалился на пол, утянув за собой табурет с масляной лампой.
- Ах, ты грязный пёс! – Сигрид вцепилась в ворот его рубахи и с силой встряхнула. Испуганный Альфрид даже не выказал сопротивления. – Бессовестный лгун! Мразь! Подонок!
Её гневные крики и звон упавшей посуды разбудили пациентов. Какой-то эльф с забинтованным плечом оттащил её от растянувшегося на полу Альфрида.
- Тише, госпожа! Успокойтесь!
Раздался топот шагов, и вбежали двое лекарей, а вместе с ними Бард.
- Что здесь происходит? – лучник огляделся по сторонам и увидел растрёпанную дочь. – Сигрид?!
- Он… он… - она всё ещё захлебывалась от гнева, - он воровал лекарства!
Через пять минут Альфрида выставили вон, а Сигрид получила выговор за то, что устроила погром. Бард не сердился на дочь, у него и самого руки чесались как следует наподдать мерзавцу, но Сигрид должна научиться выдержке и терпению, если собирается и дальше помогать в госпитале.
- Я просто хотела, чтобы Фили мог немного поспать, - сказала она. – А Альфрид… Отец! Из-за него наши пациенты страдают от боли! – Сигрид покачала головой, - знаю, нельзя так говорить, но лучше бы тот тролль сожрал его…
- Я всё понимаю, - мягко сказал Бард и ласково поцеловал её в лоб, - но, как помощник целителя, ты не должна так вести себя.
- Этого больше не повторится, отец. Даю слово, - заверила она. - Прости, мне надо бежать, я обещала Фили, что принесу ему снадобье.
Сигрид заторопилась к своему пациенту, а лучник проводил её долгим задумчивым взглядом.
- Идём, Бард, - в шатёр заглянул король Трандуил, - надо обсудить с Торином, как разместить людей и эльфов внутри Горы.
- Что там произошло? – Фили болезненно поморщился.
Его койка находилась в противоположном конце шатра, и он не мог видеть устроенной Сигрид заварушки.
- Да так… - отмахнулась девушка, - ничего. Выставили взашей одного паразита. Вот, попей, - осторожно придерживая его голову, Сигрид помогла Фили выпить лекарство, - боль скоро ослабнет, и ты сможешь поспать.
- Я узнал тебя, - улыбнулся он, - вернее, твой голос. Это ведь ты вынесла меня с поля боя?
Она кивнула:
- Я думала, ты был без сознания. Кстати… ещё раз спасибо, за то, что спас нас от орков.
Её серые глаза лучились искренней заботой, а от рук исходило тепло. Фили вдруг очень захотелось попросить Сигрид побыть с ним ещё немного, но её уставшее лицо удержало гнома от этого шага.
- Иди. Тебе тоже надо отдохнуть. Я ведь вижу, ты почти не спишь.
Сигрид укрыла его одеялом и перебралась на свободную койку по соседству. Свернулась калачиком и по-детски обняла колючую подушку, набитую промокшим сеном.
- Спокойной ночи, Фили.
- Спокойной ночи, Сигрид.
Он знал, что она всё равно не будет спать, и в лучшем случае провалится в короткую и чуткую дрёму, чтобы оказать помощь, если кому-то из больных вдруг станет плохо. Несколько минут Фили разглядывал её хорошенькое, но слишком рано повзрослевшее лицо, а потом, когда боль на время отступила, наконец, уснул.
========== Глава 4. ==========
Сигрид приходила к нему каждый день. Обход больных, конечно, входил в её обязанности, но Фили замечал, что ему она уделяет больше времени, чем другим. Каждый раз, когда выпадало дежурить ночью, Сигрид непременно занимала койку напротив. Фили спас жизнь ей и её близким, твердила она самой себе, и руки её становились нежнее и аккуратнее.
Она заплетала ему волосы. Негоже королевскому наследнику быть лохматым, как гундабадский варг. Устроившись в изголовье постели, Сигрид осторожно расчесывала гребнем спутанную гриву, отбирала по бокам небольшие пряди и сплетала их в тонкие косички. У гномов каждая причёска имеет своё значение, и Сигрид спросила у Фили, что означает его.
- Наследник, будущий король, - в его голосе не прозвучало ни спеси, ни превосходства.
- Тебя это не радует?
- Я родился правителем, - ответил он, - но, будь у меня выбор, я ни за что не хотел бы им стать.
Сигрид улыбнулась:
- Ты говоришь совсем как мой отец. Народ хочет видеть его бургомистром Дейла, а он всеми силами открещивается.
- Ну а ты? – Фили чуть откинул голову, чтобы увидеть её лицо. – Ты этого хочешь?
- Не знаю, - она продолжала водить гребнем по его волосам, и Фили зажмурился от удовольствия, - я понятия не имею каково это – быть знатной дамой. Думаю, я выглядела бы настоящим посмешищем.
Он открыл один глаз и посмотрел на неё:
- У тебя благородная осанка
