Но Фанни лишь отмахнулась:
— Еще чего! Не хочу, чтобы из-за меня ты торчала в этой глуши. Езжай, и ни о чем не думай.
Мне действительно не хотелось оставлять ее одну, наедине с аспирином и старым пледом — а ведь говорила же ей, что вчера, что купание в дождь — не самая лучшая идея, но Фанни, конечно, не послушала — и вот результат.
— Нет, правда, я действительно могу остаться, а как поправишься, поедем вместе.
Фанни закатила глаза.
— Тэсса Блумвуд, бери задницу в руки, топай на вокзал и садись на электричку. Мой братец встретит тебя на станции.
Ирвин и Агнесс были на работе, так что везти меня в Пассау было некому, но я даже обрадовалась такому повороту событий — это давало возможность побыть наедине со своими мыслями и попробовать привести их в порядок.
Шердинг и Пассау разделяли чуть больше двенадцати километров, а дорога занимала около пятнадцати минут вместе с остановками на попутных станциях. Вагон в утренний час был почти пуст и, заняв самое привлекательное на мой взгляд место, я сняла кроссовки и закинула ноги на сиденье напротив.
За стеклом тянулись кукурузные поля, вскоре сменившиеся лесом, и в приоткрытую форточку проникал запах хвои и влажного мха. Я прислонилась к стеклу, разглядывая пейзаж, но мысли мои были далеко. Нет, меня не пугало, что Алекс казался мне привлекательным, как мужчина — скорее, это казалось забавным, к тому же я хорошо отдавала себе отчет в том, что никакого дальнейшего развития моя симпатия не получит, а, значит, и поводов для опасения нет. Это не было влюбленностью, но меня приятно будоражило чувство легкой эйфории — новые эмоции, новое впечатления, новые места и новые люди — то, что нужно, когда жизнь начинает становиться однообразной. Будни в Нью-Йорке напоминали безвкусную изжеванную жвачку — от монотонных движений сводило скулы, и я испытала огромное облегчение, когда смогла, наконец, выплюнуть этот пресный кусок резины.
Алекс ждал на вокзале, я сразу узнала его в пестрой людской толпе. Увидев меня в окне, он махнул рукой и улыбнулся краешками губ — то ли действительно был рад видеть, то ли просто из вежливости.
— Привет, — он протянул руку, помогая мне перепрыгнуть узкий зазор между вагоном и платформой.
Прикосновение его сухой и теплой ладони отдалось во мне легкой волной мурашек, пробежавшей от груди до пят.
— Привет, — я высвободила руку, все еще ощущая этот импульс внутри. — Надеюсь, я не порушила твои планы?
— Не бери в голову, — отмахнулся он и подхватил мою сумку, — зато ты, наконец, выбралась из нашей дыры.
Алекс повел меня к припаркованной под мостом машине и открыл дверцу пассажирского сиденья. Внутри чувствовался едва уловимый запах его парфюма, пропитавший салон, а по дороге до дома еще и мою одежду — выйдя на улицу, я все еще чувствовала его на своей коже.
Дом Алекса, как уже было сказано, стоял впритык к набережной Дуная — выкрашенное в коралловый цвет четырехэтажное здание с итальянскими ставнями. Однокомнатная квартира находилась на последнем этаже и окна ее выходили на реку.
Едва перешагнув порог, я поняла, что попала в холостяцкое логово — нет, бардака не наблюдалось, но даже мой неискушенный девичий взгляд выловил явное отсутствие «женской руки». Никаких безделушек вроде фотографий, подсвечников и кружевных салфеток не наблюдалось. Только самое необходимое. Когда мой взгляд случайно упал на одинокий черный носок, Алекс, неловко улыбнувшись, пинком отправил его под обувную полку. Я перехватила его взгляд и улыбнулась в ответ.
— Все в порядке. Сама не люблю убираться.
Я с интересом разглядывала незатейливый интерьер его жилища, и даже завидовала, поскольку сама мечтала съехать от родителей. Как было бы здорово иметь личное пространство, пусть даже и арендованное — обустраивать на свой вкус, подстраивать под себя и, переступая порог, знать, что здесь твоя собственная территория.
— Ни пентхаус, конечно, но меня устраивает.
Слева у стены стоял разложенный диван, одновременно служивший кроватью и явно наспех заправленный темно-синим пледом. Из приоткрытой дверцы шкафа напротив торчал мятый рукав рубашки. Рядом, на столе стоял ноутбук, а перед ним выстроились в ряд две пивные бутылки и четыре банки из-под кока-колы.
— Твою девушку тоже не смущает беспорядок? — как бы невзначай поинтересовалась я.
— Может, и смущал бы, если бы она была, — усмехнулся он. — Но мне сейчас не до этого. Хочу для начала встать на ноги.
Агнесс говорила мне, что два года назад он бросил колледж, и с тех пор перебивался случайными заработками, но не назвала причину, по которой это произошло. Лезть к нему с расспросами было не лучшей идеей, к тому же мы еще не так хорошо знали друг друга.
— Приготовишь мне кофе? — я поставила обратно одну из фотографий на комоде и повернулась к нему.
— Конечно. Пойдем на кухню.
Как оказалось, варить кофе Алекс не умел от слова «совсем», и это стало поводом выбраться на прогулку.
День выдался погожим, несмотря на то, что утром было пасмурно — когда мы вышли из дома, июльское солнце грело в полную мощь.
Пассау отличался от Шердинга только своими размерами, но все равно был небольшим — пятьдесят пять тысяч жителей, как поведал мне Алекс. Те же цветные дома; узкие, мощеные булыжником улицы и бесчисленное количество магазинов, сувенирных лавок и кафе с открытыми верандами.
Около часа мы петляли по закоулкам, я сделала несколько фотографий и купила пару сувениров для отца и Марси. Последней нашла довольно уродливый подсвечник с купидонами, но, зная, вкус мачехи, была уверена, что он ей понравится.
— Тебе нравится здесь?
Мы сидели за столиком в одном из уличных кафе. Солнце припекало, но навес спасал от полуденного зноя.
— Вполне. — Алекс закурил. — Или ты имела в виду, не скучаю ли я по Америке?
— Именно это, — улыбнулась я. — У вас здесь так… — мне понадобилось несколько секунд, чтобы найти подходящее слово, — правильно.
— Намекаешь на то, что я раздолбай? — улыбнулся он.
— Таким я тебя помню. А сейчас даже не знаю, что и думать. Конечно, глупо удивляться, ведь прошло столько времени… Но ты действительно очень сильно изменился. Вот я и хочу знать, это жизнь здесь сделала тебя таким?
Алекс помрачнел.
— Прости, не стоит мне лезть не в свое дело. Не надо ничего говорить.
Я уже жалела, что начала этот разговор. С какой стати он должен делиться со мной переживаниями? Кто мы друг другу, в конце концов? То, что мы были родственниками, еще ни о чем не говорило. Семья — это нечто большее, чем просто
