Когда Хафн приблизились к военному форпосту Кел на Терцеле 81–7178, Кируев напряженно ждала, не замедлят ли они движение, не сделают ли круг. Ничего.
Потом Кируев отправилась разглядывать свои полки с разобранными машинами. Взяла часы, которыми восхищался Джедао, пытаясь отвлечься от грызущего изнутри ощущения: казалось, все её кости дрожали и ломались. Рядом с другими людьми она об этом забывала, но в одиночестве – другое дело. Она включила музыку, какую-то жалобную цитру. Это тоже не помогло.
Когда коммандер Джанайя попросила о встрече, Кируев обрадовалась поводу отвлечься, хотя новости, скорее всего, были плохие. Формулировка просьбы была одновременно правильной и какой-то смутной. Кируев положила сломанные часы обратно на полку и дала понять, что примет коммандера через двенадцать минут.
Джанайя пришла почти вовремя, что было для нее необычно. Это наполнило Кируев дурными предчувствиями.
– Вольно, – сказала она, выйдя навстречу Джанайе, когда входная дверь автоматически открылась, впуская гостью.
Вокруг глаз Джанайи виднелись тонкие морщины.
– Разрешите говорить откровенно, сэр.
– Разрешаю. Можете присесть, если хотите. – Кируев кивком указала на кресло.
Бросив многозначительный взгляд на полки, Джанайя села.
– Я удивлена, что лис позволил вам оставить свои штучки.
– Возможно, – сказала Кируев, – он решил, что мне не помешает напоминание о провале.
– Так это все-таки были вы.
Музыкальная шкатулка. Кел Лю и Кел Мерики, распростёртые замертво. Кируев, по сути, сама направила на них игольник. Она написала уведомления их семьям, которые ей никогда не разрешат отправить. В тот единственный раз, когда она заговорила об этом с Джедао, немертвый генерал отверг эту идею на том основании, что она создаст семьям проблемы с властями гекзархата. Кируев это понимала, но не могла перестать желать другого.
– Я и не думала, что это секрет, – сказала она.
– Что сделано, то сделано, – сказала Джанайя без всякой сентиментальности. – Но я пришла поговорить не об этом. Сегодня двадцать пятый день, сэр.
Двадцать пятый день с тех пор, как Кируев задействовала оговорку Врэ Талы.
– Это вам придется обсудить с Джедао, – сказала Кируев.
– Вы хорошо играете в джен-цзай, – ответила Джанайя, – но мне по силам распознать блеф. Я могла бы пойти прямо к нему. Но решила сначала выяснить, что у вас на уме.
– Почему бы вам не сказать прямо, коммандер? – Руки в перчатках стали липкими.
– Джедао понятия не имеет об оговорке Врэ Талы, не так ли? – сказала Джанайя. – Сначала я подумала, что он вас вынудил. Но когда мы сегодня сидели за офицерским столом, рядом с вами не было свечи, отмечающей четверть. Я лису не друг, но он уважает обычаи Кел. Передает чашу, носит свои знаменитые перчатки. Сдается мне, он знает наши традиции лучше нас самих. За исключением, конечно, тех традиций, которые появились после его так называемой казни.
– Это было командное решение, – с юмором сказала Кируев, – и аннулировать его уже поздно. Вы хотите подать официальную жалобу? – К кому Джанайя могла обратиться, если не к ней?
Джанайя хлопнула ладонью по подлокотнику кресла.
– Сэр, я служила с вами четырнадцать лет, – сказала она совершенно ровным голосом. – Я Кел, вы Кел, и я даже пойду за вами в лисью пасть. Но я послужу вам лучше, если вы поможете мне понять, какого черта тут творится. – Забавно, что Кируев привела тот же довод и самому Джедао. – Ради какого важного дела вы убиваете себя?
Кируев открыла рот.
– Если собираетесь пошутить о самоубийстве, не надо. – Пауза. – Сэр.
– Джедао думает, что сможет бросить вызов гекзархам и победить, – сказала Кируев.
– Ну да, – нетерпеливо сказала Джанайя, – именно это наваждение и привело его когда-то в «черную колыбель». Но ведь он сумасшедший. А у вас какое оправдание?
Кируев стянула правую перчатку ровно настолько, чтобы обнажить кожу на запястье – чтобы Джанайя поняла серьезность ее намерений. Кел снимали перчатки только для самоубийственных миссий и любовников, как твердила молва. Кируев надеялась, что план Джедао не был самоубийством, но в каком-то смысле это не имело значения. Она выбрала свой путь.
Джанайя сжала губы.
Удовлетворенная тем, что та всё поняла, Кируев вернула перчатку на место.
– Коммандер, – сказала она, – надеюсь, вы помните Корзину Рэггарда.
Командование Кел поручило Кируев разобраться с ересью в Корзине Рэггарда. По ходу дела приказы изменились. Рахал вносили поправки в календарь, и им нужно было решить проблему побыстрей. В ответ на давление Рахал, Командование Кел разрешило использовать грибковые канистры.
Кируев пыталась отыскать лучший способ, но не могла обойти строгий график. Поскольку у нее не было другого выхода, она приказала запустить канистры. В результате грибок уничтожил в экосфере планеты все, что имело ценность для людей. По расчетам, дезактивация должна была занять больше века. Кируев живо вспомнила, как первые споры пошли в рост, столкнувшись с одной из разновидностей местных морских змей: грибок прорастал губчатыми усиками из-под чешуи, пока та не покрылась пурпурно-красными трещинами, грибок затуманил янтарные глаза, грибок выплеснулся из агонизирующих ртов раздутой массой. Начальник штаба поймал ее за просмотром видео снова и снова и заставил прекратить.
– Да, – ответила Джанайя. – Я помню Корзину Рэггарда. Я также помню, что у нас был приказ.
– Хочется думать, что мы в состоянии построить общество, в котором никто никому не прикажет уничтожить собственный народ, – сказала Кируев. На той планете жили не только еретики.
– Это всегда трудно, – сказала Джанайя. Ее лицо не изменилось. – Но философские соображения я оставляю на ваше усмотрение. Моя работа – сражаться там, куда вы укажете. Скажите мне, по-вашему, у Джедао действительно есть шанс, даже если он не собирается потом всех нас предать? Даже при Свечной Арке преимущество врага было всего восемь к одному. Здесь шансы несравненно хуже.
– Давайте я так сформулирую, – сказала Кируев. – На протяжении четырехсот лет он убеждал Командование Кел его не убивать, несмотря на миллион веских причин. Командование Кел – не из тех, до кого медленно доходит. А потом он сбежал. Может, он и не победит, но лучшей возможности я не вижу. – Кируев встретилась с коммандером взглядом. – Вы, видимо, ужасно разочарованы тем, что я предала Командование Кел.
Не стоило выражаться так откровенно, однако Джанайя лишь пожала плечами.
– Должна признаться, с моей точки зрения, момент для бунта очень неподходящий.
– Это гекзархат, коммандер. Подходящих моментов здесь не бывает.
– Так или иначе, будет много крови. И вы даже не увидите, чем все закончится.
– Кто-то должен был решиться и бросить кости.
Джанайя отрывисто кивнула.
– По крайней мере, расскажите Джедао про свечи.
Странно, что это её так волновало…
– Почему это для вас так важно?
– Четырнадцать лет. Скажите ему. Пусть воздаст вам должное.
Четырнадцать лет – и, кажется, Кируев никогда не понимала, что на уме у Джанайи.
– Я приму это к сведению, – сказала она. – Вы свободны.
Когда Джанайя ушла, Кируев вернулась к созерцанию часов. Она открыла заднюю дверцу и уставилась на неподвижные части механизма.
