– Кто предоставил вам математические расчеты? – спросила она. – По формациям и анализу метода перемещения, который использовали Хафн?
– Я находился здесь, – сказал Джедао, – потому что предпочел бы сохранить это в тайне от вас.
Кируев прикинула, стоит ли настаивать на ответе, и решила, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Вы попросили о добровольцах.
– Да, мы оба это видели.
– Изначально вы взяли рой под контроль силой, – продолжила она. – Это мы тоже видели оба. Почему сейчас так важно, чтобы Кел служили по собственному выбору?
– А разве это такой плохой навык, чтобы ему не стоило научиться, генерал?
Кируев посмотрела на карты на полу, потом – на невозмутимое лицо Джедао.
– Если вы не хотели, чтобы мы вели себя как Кел, сэр, то почему…
– Вы уже доверились самому ненадежному генералу в истории Кел, – сказал Джедао. – Потерпите ещё немного и сами увидите, к чему всё идет.
– Я к вашим услугам, сэр, – сказала Кируев и удивилась, отчего глаза Джедао стали такими печальными.
Глава двадцать вторая
Брезан по настоянию Тсейи кормил вместе с нею птиц, пока их мот «Под сенью орхидеи» приближался к келскому рою. Тсейя продолжала называть его роем «Двойка шестерней». Это было верно, и все же Брезан чувствовал, что иной раз реальности стоит дать по зубам, пусть даже мысленно, и сам называл его роем «Лебединый узел». Они больше не получали текущие обновления из анданских источников, поскольку это могло выдать их присутствие. Как бы там ни было, собственные сканеры демонстрировали, что Джедао и Хафн кружатся в танце. Брезан и Тсейя хотели держаться поблизости, но не переусердствовать – мало ли что случится.
Когда Брезан не сумел выдать одной из птиц очередное угощение, она издала дребезжащий звук и вывернула голову почти на сто восемьдесят градусов, чтобы уставиться на него. Брезан был убежден, что шеи, какими бы длинными, стройными и изящными они ни были, не должны вот так скручиваться, словно штопор.
– Честное слово, нам бы стоило самим наблюдать за ситуацией, – сказал он Тсейе, стараясь не думать о том, как сильно клюв птицы напоминает копье.
Тсейя болтала босыми ногами в крошечном ручье, явно не заботясь о том, что ей могут откусить пальцы. Сегодня она заплела волосы в косы, которые ниспадали на вязаную шелковую шаль.
– Когда я училась в Академии, меня вынудили кое-что прочитать о нескольких битвах, которые вели Кел, – безмятежно проговорила агентесса. – Кое-какие из них длятся дольше, чем наши бесконечные званые обеды. Два роя еще даже не показали друг другу знамена. Я бы сказала, что нет смысла заводиться, но, насколько я могу судить, ты всегда на взводе.
Брезан сердито уставился на свою партнершу по миссии. Птица продолжала печально глядеть в его сторону, вместо того, чтобы выбрать себе более удобную мишень – ну ясное дело, ее специально обучили изводить невинных Кел. Он выудил из контейнера ещё одно лакомство и осторожно протянул. С величайшей деликатностью птица выхватила кусочек из его руки и проглотила.
– Кажется, ты больше боишься ручного журавля, чем Джедао, – добавила Тсейя. – Как-то это… шиворот-навыворот, не находишь?
Брезан искоса взглянул на агентессу, но увидел на ее лице только искренний интерес.
– Известный враг предпочтительнее? – предположил он. – Впрочем, я и не понимал, сколь многое о нём умалчивалось в Академии Кел.
Во время путешествия Тсейя старательно изучала их потенциальную жертву. Кое-какие записи они просмотрели вместе. В Академии Кел Брезан ознакомился с такими известными эпизодами, как бой при Адском Веретене и передача Джедао в ведомство Командования Кел, посредством которой гептарх Шуос Хиаз полностью от него отказалась. Одно видео даже демонстрировало, как его награждают какой-то медалью, и это очень смущало. Награждение случилось почти за десять лет до бойни.
Как узнал Брезан, эти записи составляли лишь малую часть доступного материала. Например, Тсейя раскопала обрывок съемки какого-то официального обеда, где Джедао усадили рядом с лиожским поэтом, который имел смутное представление о стихах его сестры. Брезан даже не догадывался, что у Джедао когда-либо была сестра, не говоря уже о том, что она оказалась поэтессой. Он невольно задумался, раздражала ли она когда-нибудь Джедао так же, как Миузан его. Тсейя также нашла записку, которую Джедао написал одной из своих любовниц, Магистрату. Письмо было кратким, официальным и касалось какой-то ключ-карты. Брезан счел бы выбор выражений ужасно холодным, не объясни ему Тсейя, что в те времена именно этого и требовал протокол. Как бы там ни было, Брезану очень не нравилось думать о Джедао как о живом человеке, а не как об игровой фигуре, которая обрела чрезмерные полномочия. Было слишком тревожно осознавать, что кто-то мог натворить все то, что устроил Джедао, действуя целенаправленно.
У Тсейи был задумчивый вид.
– По Жертвенному Лису у нас много всего, – проговорила она, – и, сдается мне, лишь малую часть от этого можно охарактеризовать как то, чего можно ожидать от офицера Кел. Жаль только, что не хватает самой полезной детали.
Причины его безумия.
– А я сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь был сумасшедшим, – заявил Брезан, вспоминая, каким безупречно расслабленным выглядел немертвый генерал в своем украденном теле.
– Что ж, – сказала Тсейя, – хотела бы я заявить, что надеюсь во всем разобраться, но раз из него тогда ничего не вытянули, мои шансы не лучше. Проклятые Шуосы.
Брезан угостил вторую птицу лакомством. Она качнула головой, словно в знак благодарности.
– А эти твои любимцы не разжиреют? – спросил он. Аппетит у существ явно не уменьшился.
Тсейя беспомощно рассмеялась.
– Ты безнадежен. Поскольку мой план заставить тебя расслабиться прискорбным образом провалился, почему бы нам не попробовать что-нибудь еще? Можем устроиться в командном центре, чтобы вогнать себя в уныние по поводу того, что нам предстоит, просматривая записи старых дуэлей Джедао.
– Валяй, сделай мне больно… – сказал Брезан. В какой-то момент он поведал ей о том, какие разгромные поражения терпел от Миузан во всем, что касалось спорта. С другой стороны, лучше уж сидеть в командном центре – там его не будут донимать эти птицы с противоестественно длинными и тонкими шеями. – Ну ладно, раз уж ты предложила, давай так и сделаем.
Тсейя бросила последнее лакомство к двум искусно переплетенным друг с дружкой деревьям в кадках. Птицы устремились туда же.
– Идём, – сказала она.
Брезана тревожило, что Тсейя везде и всюду ходит босиком. Казалось, произведя первое впечатление в качестве члена фракции Андан, она больше не чувствовала себя обязанной соблюдать приличия. Когда он упомянул об этом, она только улыбнулась и сказала: «Суть протокола в том, чтобы произвести впечатление, так или иначе. Может быть, я просто пытаюсь убаюкать тебя, внушив ложное ощущение безопасности?»
Ее слова напомнили Брезану, что когда большинство людей беспокоятся о том, что их могут ударить ножом в спину, втянуть в интригу
