Блондинчик что-то шепнул в ухо Хлое и потопал к нам, на ходу вынимая из ножен меч. Мы стали так, чтобы случайно не рубануть кого-то из своих, но и перекрыть все подходы. Больше мне ничего в башку не приходило. И судя по тому, что граф молча таращился в темноту, у него с идеями тоже было не шибко радостно. Оставалась одна надежда, что её величие не даром носит на голове корону и читает умные книжки.
– Кое с чем могу помочь. – Ёлки-моталки, как же меня порадовал этот тихий голос! – Дерево зачаровано против огня, но магия тут простенькая, и с ней легко справиться. И ещё, кажется, я сообразила, в чём суть здешней силы.
– Магия крови? – подал голос Джессип, не отрывающий взгляда от хихикающего и топочущего мрака. Да там, судя по всему, насобиралась цельная толпа каких-то уродцев, и они здорово веселились. – Как я и предполагал?
– Да, Джее, иногда ты смотришь глубже и дальше.
Я ни хрена не понимал, о чём они трут.
В темноте зажглись жёлтые точки, очень много. Погасли.
– Я не могу противостоять этой силе напрямую, но есть возможность определённым образом зачаровать ваше оружие, так что его эффективность возрастёт.
Смердело так, будто я ткнулся носом в подмышку гниющего жмура, а от холода мураши танцевали на шкуре пяткосбитень. Жёлтых точек в темноте временами загоралось столько, точно там притаилось целое стадо котов в мой рост.
– Ты это, – я взял меч посподручнее, пытаясь догадаться, как же может выглядеть мерзость, таящаяся в темноте, – давай побыстрее с деревяхами, а? Оружием ужо потом займёшься.
Королева не ответила, а снова принялась стукать своими бусинами. Кто-то из стрелков не выдержал. Я услышал щелчок и свист летящего болта. Звон от удара обо что-то твёрдое и хихиканье множества мерзких голосов. Со всех сторон, чёрт бы их взял! Нас окружили.
– Эй, завязывайте шмалять хрен пойми куда! Истратите все болты, а после чем пулять? Своими висячками?
У Карася вроде что-то начало получаться. На паре деревяшек появились крохотные огонёчки, которые медленно, чересчур медленно, мать бы их, соединялись во что-то, похожее на стоящее пламя.
Однако, как тут же стало ясно, хозяевам не по нраву пришлось даже такое. Из темноты внезапно вытянулась лапа, длинная и тонкая, точно ветка дерева. Я бы и принял проклятущую хренотень за дрын, ежели бы на конце серой фигни не шевелились взаправдашние пальцы. Штук десять. Это дерьмо тут же попыталось вцепиться в волосья Карася. А тот так увлёкся своим чирканьем, чисто тебе пацан, поджигающий сарай наглого жирного соседа. Хорошо хоть, Глыба, даром что дурак дураком и кажется неуклюжим, как боров в летнюю жару, мастак рубиться на опережение. Здоровенный меч блеснул отражёнными искрами пламени – и кусок лапы с шевелящимися отростками плюхнулся под ноги Карасю. Тот хрюкнул и шлёпнулся на задницу, а из мрака донёсся вой десятка глоток. Некоторые вопили так, точно стояли прямиком перед нами.
– Что это за дерьмо?! – завизжал Карась.
Я подступил ближе и отвесил ему пинка.
– Жги, зараза! А не то шугану в темень, чтоб рассмотрел получше, кто там с тобой хочет познакомиться.
– Сейчас, – донёсся из-за спины голос Хлои. – Ещё немного – и станет полегче.
Тут её величие не соврала. Деревяшки занялись, как давно должны были. Очухавшийся Карась принялся нагребать пирамиду из обломков, а Глыба молча тыкал над его головой куда-то в отступающий мрак. Казалось, будто здоровила лупит просто по теням, однако после каждого удара кто-то недовольно сипел, а с меча на пол то ли капало, то ли сыпалось что-то серое.
Захлопали арбалеты – и недовольных воплей заметно прибавилось. Я тоже заметил светящиеся точки рядом с собой и сразу же рубанул. Хрипло заверещало – и расстояние между точками стало вполовину больше. Похоже, я кому-то развалил черепушку на две части. Но это не помешало гадине удрать. Да и вообще, хоть мы и рубали нечисть что есть мочи, но, как ни странно, пока никого так и не прикончили.
– Эй, величие! – крикнул я, продолжая следить за темнотой. – Энту дрянь завалить-то вообще можно?! Али мы понапрасну силы тратим?!
– Крест, если ты прекратишь тратить силы, то из тебя мигом выпьют всю кровь, – подал голос Джессип, который, как я заметил, вполне прилично махал своей железякой. – Пока рубишь – живёшь. Ясно?
– Чего уж тут непонятного, мать его так.
Что-то мелькнуло слева, и почти наугад я подцепил быструю тварь, перерубив тонкие, как паучьи, ноги. И, чёрт возьми, оказывается, я мог видеть серые силуэты, пляшущие вокруг нас!
– Карась, годно выходит! Валяй ещё.
– Сам же грил, не трать до хрена! – прошипел боец, но тем не менее швырнул в огонь новую порцию.
Пламя окончательно разгулялось и стало выше моего роста, угрожая мраку острыми жёлтыми языками. Правда, смердел огонь чем-то кислым, отчего крутило в носу и жгло глаза.
Теперь стало ясно: врагов вокруг не просто много, а очень много. Хотя, ежели честно, эти сдувшиеся мешки на тонких длинных ножках не сильно походили на серьёзных противников. Так я думал до того самого момента, пока одна из пакостей не подступила вплотную к Рогатому. Плоская лепёшка на месте башки внезапно распахнулась, превратившись в здоровенную пасть с кучей тонких острых зубов. В глубине этого кошмарного рта крутился плоский же, похожий на ремень язык, который тянулся к шее Рогатого.
Тот, видимо, охренел от эдакого страхопудала и только пятился, хлопая зенками. Глыба рубился, стоя к товарищу спиной, и не видел этого, так что и помочь никак не мог, а я бы точно не успел. Но тут Карась выхватил из костра пылающую деревяшку и сунул её в распахнутую пасть. Чудище заклокотало, что тебе котёл с кашей, и вдруг вспыхнуло, почище дров в костре. Монстр рванул прочь, как взаправдашний факел на ножках, столкнулся со своим собратом и подпалил ещё и его.
Теперь я начал соображать, какого хрена на все деревяшки в зале наложили это чёртово проклятие. Твари горели почище, чем трухлявое дерево в летнюю сушь. Стоило одному пылающему болвану воткнуться в другого – и считай, сразу на пару чудищ становилось меньше. А поскольку гадов успело набежать до фига, то в зале разом стало светло, что тебе на каком-то долбаном карнавале. Повсюду горели бегущие, стоящие, лежащие и прыгающие чудища. Теперь я мог хорошо рассмотреть, что зал, куда мы угодили, – здоровенный, как один собор, куда меня как-то занесло в столице. Никакой мебели, даже каминов не видать. Только стены с картинами и ещё какая-то фигня в дальнем правом углу. Плохо видно, но похоже на алтарь. А видно дерьмово даже
