Послышалось натужное пыхтение, и в дыре показалась рожа Карася. Когда он подтянулся ближе, я схватил его за шкирку и выбросил наружу.
– Вали, – сказал я и сплюнул сажей. – Разведай, что да как. Полазь вокруг, погляди. Ежели увидишь кого-то мутного, прирежь втихую.
Карась кивнул и пропал, а я продолжил ловить «рыбку». Следующим попался Зуб, и мы уже вдвоём вытащили Лиса. После поймалась рыба Кроль, и я сказал, что дальше «улов» справится без меня. Нужно осмотреться и понять, как лучше всего сваливать из Нарменса. Думаю, когда в городишке творится такой шухер, отпетлять получится гораздо проще.
Карась, который топтался среди бегущих ротозеев, кивнул мне и продолжил вертеть башкой. Ну и вид у него: весь в копоти, шмотки порваны, и арбалет болтается на плече. У меня наверняка такой же дикий видок. Немудрено, что прохожие косятся. Думаю, ежели бы все так не торопились к тому дыму, нас давно заложили бы Буке или ещё кому. В лучшем случае – городской страже.
Так, а я кое-что уже присмотрел. Думаю, нам это вполне подойдёт. Чуть дальше по улице стояла большая крытая телега, и мужик деревенского вида с бородищей, заткнутой за пояс, нервно гладил гриву низкорослой пегой лошадёнки. По роже хорошо видать, как мужику охота бежать вместе со всеми, но что-то мешает.
Кто-то хлопнул по плечу. Карась. Парень мотнул головой, указывая на ближайший переулок. Когда мы прошли по узкому вонючему проходу, стало ясно, чего меня позвали: у стены лежал щуплый паренёк в зелёной куртке и потрёпанных серых штанах, босой и совершенно дохлый. Кто-то воткнул нож под ребро, он так и торчал.
Карась вынул нож из жмура. Потом дёрнул зелёную куртку, так что я мог увидеть синюю отметину на левой ключице дохляка. Знак Чебы. Весело.
– Топтался за домом, – пояснил Карась. – А я так гляжу: все бегут, а энтот хрен всё зыркает. Взял его за шкирятник и сюдой. А оно борзое фыркать начало.
– Молодца, – сказал я. – Будем надеяться, он тут один. Но Чеба гляди, как оборзел: на район к Вуке своих топтунов подослал!..
К этому времени почти все наши успели выбраться наружу и теперь совместными усилиями пёрли из ямы Глыбу. А тот ещё и застрял, здоровила неуклюжая. Хлоя стояла рядом с пепелищем и глядела на столб дыма над крышами. Потом повернула голову ко мне:
– Где-то там находится дворец Зарада… – И тяжело вздохнула: – Находился, думаю…
– А четой с ним приключилось-то? – тут же встрял любопытный Карась.
– Дворец сделал бум, – хмыкнул я. – Величие, ты-то четой переживаешь? Глядишь, завалило там твоего муженька со всеми его неприятностями. Нам теперь полегче станет.
– Крест, ты хоть понимаешь, что во дворце было очень много людей, которые не имели никакого отношения к Мардуку и его мерзостям? Ты просто прикончил несколько сотен невинных жителей Вазерома. Опять.
– Ну, врежь мне, ежели тебе от этого легче станет.
– Не станет, – покачала головой величие. – Тогда я просто сорвалась. Люди от этого не воскреснут.
– И то верно, – согласился я. – Вона уже и Глыбу вытащили, так что можем спокойно делать ноги.
Хлоя глядела на меня.
– Крест, тебе никогда не снятся все те, кого ты убил?
– Не, не снятся. Мне вообще сны не снятся. Ну, почти не снятся. И вообще, умеешь ты выбирать время для дурацких базаров! Идём, говорю.
Когда мы подошли к крытому возу, мужик отвлёкся от своего занятия и встревожился. Кажется, мы ему не шибко понравились. Ничего, мы вообще никому не нравимся.
А вот то, что этот тип попытался вытащить из телеги шипастую дубину, не понравилось уже мне.
– Глыба, займись.
Великан тут же приложил беспокойного мужика кулаком по башке, и тот растянулся возле колёс телеги. Лошадь покосилась на хозяина и продолжила шевелить торбой на морде.
– Крест! – крикнула Хлоя. – Прекрати!
– Да чего? – Я махнул рукой, и Кошель с Кролем оттащили мужика к стене ближайшего дома. Усадили под окном, типа – спит. – Живой он, зуб даю. Глыба, ты ж его вполсилы? Ну вот, всё нормально.
– Когда всё закончится…
Я подал руку и помог величию забраться в телегу.
– …и если ты к тому времени ещё останешься жив, я тебя лично отведу на виселицу, понятно?
– Чего уж тут непонятного? – пожал я плечами. Парни принялись один за другим вползать под крышу повозки. – Да вы бабы все такие: ты ей хорошо делаешь, а она тебе – в рожу когтями.
– Прикажу четвертовать, – донеслось из повозки. – Сварю мерзавца в масле!
– Ты там определись заранее, – сдёрнул я у коняки торбу и взялся за поводья, – а то я переживать стану: вздёрнут меня али сварят. Вона, как ты и сказала, ночами спать не смогу, всё невинно убиенных видеть стану. В монастырь уйду.
Парни принялись ржать. Кажется, Хлоя хихикала вместе с ними. Ну а чё, как-то один подвыпивший монашек толкал речугу в кабаке и рассказывал о каком-то известном бандюгане. Типа тот под старость иссовестился, осознал, каких гадостей натворил, и записался в монахи. Оно, может, и правда, только, думаю, совесть тут ни при чём, просто польстился на дармовой харч. Не у всех же получается к старости рыжья накопить, а когда руки и ноги труситься начинают, на большаке не шибко погуляешь.
Оружие я забросил в повозку и своим сказал, чтобы железяки спрятали. Попутно выяснили, что в телеге полно мешков с зерном. Видать, мужик собирался торговать на рынке, но не успел. Мешки мы выбросили к чертям, иначе пегая доходяга с места не двинулась бы. А ну попробуй такую ораву да ещё и с грузом тащить! Так что мужик ещё мог и выгоду получить. Ежели живой остался, конечно. Глыба иногда так приложит, даже вполсилы, – не встанешь.
Имелись у меня некоторые сомнения по поводу выезда из города, но шибко я не переживал. Всё ж таки всегда выезжать проще, чем заезжать: сунул монету – и вали на все четыре стороны. Как выяснилось, всё много проще, чем обычно. Тот шухер, который мы подняли, отвлёк всех охранников, так что у ворот торчали только двое совсем зелёных пацанов. Они спросили: не знаем мы, какое дерьмо там приключилось? Я ответил, типа ни хрена нам не ведомо и вообще мы просто возвращаемся в родную деревню. И нас пропустили. Даже денег не взяли. Говорю же – молокососы.
Лошадку я особо не подгонял, чтобы не околела где-то на полдороге к Корпетсу. Как отъехали на лигу от Нарменса, я велел Лису брать поводья, а сам полез внутрь. Спать
