«Наконец-то уселись за стол, казалось бы «как настоящая семья»».
— Викулечка, — сказала мать, — тебе салатик наложить?
— Да, мам, только немного, — сказала протяженным голосом Вика, смотря, сколько ей накладывают, — всё! Достаточно.
— Мам, наложи мне тоже! — сказала грубо Диана, мама странно посмотрела, всё же наложила. — Или Диана будет сама накладывать, а Вика нет.
— Сестрёнка, — смеясь говорила Вика, — ты что?! В телефон свой переиграла?
— Нет. — Диана стала демонстративно доставать, рассматривать свой телефон. — А-а-а ты про этот? Ну, уж прости, просто, айфоны мне пока не дарят, — Диана фальшиво улыбнулась, пробуя повторить улыбку Кайлы.
— Опять начинается? — Спросила спокойно мать.
— Нет, мам, — сказала Вика, вглядываясь в Дианины глаза, — это переходный возраст, наверное.
— Хорошая отмазка «сестрёнка», если Диана ругается, то это «переходный возраст», если Диану что-то не устраивает, это «переходный возраст». Если Диане плохо, то это «переходный возраст»… Хорошо устроилась. Тебе не кажется?
— Так, успокойся! — Воскликнула мама. — Вика, как там в Москве?
— Хорошо! — Вика продолжала смеяться над последними словами Дианы.
— А как там Саша, всё хорошо у вас?
— Да, вот, планируем на следующий год свадьбу!
— Это круто, — вмешалась Диана, ковыряясь в еде. — А почему он не приехал с тобой?
— Вот когда у тебя будет свой парень, вот тогда поймешь! — Голос немного похрипывающий, на что она выпила стакан чая, стоявшего рядом с ней.
— А, ну, да, просто у Дианы ещё никогда не было парней. — Иронично возмущалась Диана.
Виктория уставилась на Диану так, словно: «Ну вот сейчас мы и узнаем!». Немножко поперхнулась мама, услышав слово «парень». Эта тема никогда ещё не поднималась у Дианы и мамы.
Диана осознавала — тема самая личная и говорить, как минимум при троих будет стыдно. Стала крутить в руках свои голубые кончики волос (от нервов).
— Ну и кто же был у тебя? — сказала Вика съедая медленно с вилки кусочек мяса.
— А кто может быть у меня? Просто, Диана у нас ещё маленький ребёнок, — Диана посмотрела на маму. — Который ещё не может ничего, в этой жизни.
Речь Дианы тронула мать, она понимала, но не хотела принимать.
— Давай без всего этого! — сказала мама скрябая железной вилкой по тарелке. — Хорошо?!
— Что ты, мама! — заговорила Виктория. — У нас Диана уже взрослая, всё знает, небось уже видела голых мальчиков!
Диана сорвалась с места и кинула в сестру кухонную тряпку, которой протирала стол.
— Так! Хватит! — возгласила мама.
— Мам, она первая начала… — проговаривала Диана, злобно глядя на Вику, а та с более злой ухмылкой смотрела на неё. — Она всегда, всегда начнёт первая… ты слышала, что она сказала?
— А что такого? — спросила Вика, — Ведь у нас Диана взрослая! — Диана опять сорвалась, кинув салфетку ей в лицо.
— Мне надоело! Это! — ругалась мать. — Иди в свою комнату! Диана!
— Это я ещё винов…
— Марш! — свирепо проговорила мать, забирая у Дианы все столовые приборы и тарелку.
«Что должен чувствовать ребёнок, когда его ругают? Когда его ругают несправедливо?». Брела Диана, обиженно заплеталась в комнату, шаркаясь белыми носками о грязный пол. В комнате нет света, специально не включало его, да и незачем… Она отлично помнила, где лежит каждый предмет. Присела на деревянный стул, одиноко стоявший без стола и прочих предметов около кровати. Почему она села на стул? Именно на него? Она всегда садилась на этот стул, когда приходили злые мысли, губительные для человека, а они принесут много боли и страданий.
Слушая звуки дождя и ветра, она одновременно слышала и внутренний голос тоже: «Это так несправедливо, когда тебя унижают на глазах, да, и тем более кому я это говорю? Зачем доказывать это? Этот мир слишком жесток, чтобы доказывать ему всё… всё о чём я думаю, говорю. Просто, мне не нужна ваша поддержка или любовь. Особенно если вы отвернулись от меня, когда мне было плохо и нет я не обижаюсь на сестру или маму, это я оставлю в памяти, как заметку на будущее» — громкий звук и вспышка молнии прервали мысли.
4
Молнию видел весь город, возможно она ударила на «Центральную улицу». Именно на ней жила Нина и там отключили сейчас свет. Но ей не нужно освещение, сидела без него.
— Твою мать! — слышался грубый голос Хантера, доносившийся из гостиной. — Наверное пробки выбило! — пошёл к входной двери, с левого края стены висел щиток, стал копошиться.
Лежала на своей кровати Нина, листая новости в ВК, читая грустные «мудрые» цитаты, хотя по большей части они о любви, но не любовь подсела у неё в голове, а другое. «Это, как большая грусть, ты ощущаешь её теперь всюду». «Почему я ушла так быстро? Даже не объяснила, это я виновата, надо было сразу же сказать. А он что? Даже не пошёл за мной, даже не остановил! Значит, я ему была не нужна», — съедала себя изнутри, глядя на потолок, тяжело моргала слезившимися глазами.
В гостиной зажегся свет. Дверь квартиры громко хлопнула, вошли мать и отец Нины и Хантера. Всегда приходили поздно. Один раз они приходили в 23 часа из-за того, что их задержал начальник на работе. Работали вместе на одной фирме, которая славилась популярностью в Москве. Ездя на машине каждый день в Москву, уставая на протяжении всего дня с раннего утра и до позднего вечера, зачем так себя мучить? А всё для того, чтобы получать больше денег, а в Москве, как не странно, получали зарплату больше, чем в других регионах.
Быстрым движением ладони Нина вытерла давно намокшие глаза; не хотела слушать разные, глупые вопросы от матери.
— Нин, ты чего в потёмках сидишь? — спросила мать, щелкнув выключатель на стене, свет от люстры показался Нине таким ярким, что она сморщила глаза, протянула перед собой руку. — Я звонила недавно Елене Юрьевне. Молодец, что начинаешь год с одними пятёрками, только по химии вчера тройка была, надо исправить, ты же на золотую медаль идти будешь?
«Нине не было в тот момент дела до учёбы, а уж тем более до золотой медали, и дело даже не в Расселе, нет… Если бы вы знали, как тяжело учиться на одни пятёрки, как тяжело переключаться на личную жизнь, как тяжело оставаться в здравом уме и не потерять рассудок».
— Да, — быстро проговорила Нина, шмыгая носом. Мама подошла к Нине поближе, — что?
— Ты что плакала? — Мама вытирала мокрые щеки Нины.
— Мам… — Она зарыдала, сильно закрыла глаза.
Не знала почему заплакала, не знала, что делать: молча, держать в себе весь негатив или избавиться от него, навсегда. «Всегда сложно забыть, что-то. Согласитесь, было бы лучше, если мы могли управлять своими воспоминаниями: оставлять лучшие и стирать плохие, но тогда на каких ошибках мы бы учились?»
— Доча… — говорила мама, сидя на кровати вместе с Ниной, крепко прижимала к себе, потирала руками её хрупкие плечи.
В
