— Ты опять начинаешь! — возгласил отец, ударяя кулаком о шкаф, Хантер не обращал внимания, продолжал смотреть телевизор. — Уже одиннадцатый класс! Пора поумнеть! Взяться за ум! Опять распускаешь руки?! Мне уже сказала учительница! Кого вы там избили?! Поддонки!
Глубоко безразлично вздохнул Хантер, но насморк помешал это сделать, хрустя пару раз шеей, глядел таким же безразличным взглядом на отца. Бешеными глазами смотрел на сына, ждал любого ответа.
— Слушай, вот как ты думаешь о своём сыне… поддонок? — Хантер ухмыльнулся, сел поудобнее на диване, так чтобы видеть лицо отца, да сел так, словно перед ним его друг гопник.
«Все слова, движения Хантера такие — он хотел что-то доказать, доказать то, чем он не является вовсе».
— Ты как с отцом разговариваешь?! Щенок!
— Отцом? — глаза Хантера забегали, — уже «отец», не папа?
— Не раздражай меня! — Подходил к Хантеру, встал перед ним. Хантер намного ниже отца. — Теперь видно, только и можешь лезть на маленьких. Я тебе ещё раз говорю! Ещё только посмей! Хоть раз поднять на кого руку!
— И что тогда будет? — Хантер взволнованно взглотнул слюни. — Ты изобьёшь меня?
Отец ударил по спинке дивана у лица Хантера, тот в ужасе закрылся руками.
— Как всегда… трус! И я тебя предупредил!
Тяжёлыми шагами уходил отец встретил мать, быстро вошедшую в комнату. Испуганно глядела на сына, зажато сидевшего, закрывая руками лицо, немного подёргивался толи от страха, толи от трусости, что всегда была в нём.
— Это опять он? — Спросила тихо мать, пытаясь разжать руки сына, вцепившиеся в лицо.
— Да, он опять начинает. Он меня ненавидит.
«Плохой день. Очень плохой день. Но разве это день? Разве это может быть он? Не знаю…
Что может быть лучше, чем валяться на кровати и смотреть на потолок, безмятежно смотреть ни о чём не думать, отдыхать. За такой отдых я бы отдала половину своей жизни. Это единственное место, где подросток может остаться наедине со своими мыслями. А что может быть в голове у подростка? «Наверное там ничего особенного» — подумал взрослый человек. Почему подростков не считают взрослыми? Разве они чем-то отличаются? А так устроен мир, вечно будет кто-то выше, кто будет диктовать правила. А нам диктуют правила взрослые, считающие ребёнка собственностью, которая обязана им жизнью.
А вы спрашивали, чего хотим мы? Может нам не нравиться многое, не нравиться просто потому, что мы имеем своё мнение и право на его высказывание.
Мы всегда боимся сказать, что нам не нравится. Боимся сказать это в лицо людям, требующие их уважать, но хотя не уважавшие нас, подростков. Мы боимся совершить ошибку, так как право на неё мы не имеем. А разве не ошибки делают нас людьми? А ведь кто-то сказал: «Уж простите, такова жизнь и у неё нет инструкции…»
… и не следует сваливать всё на жизнь и на ошибки. А в итоге всё равно крайним остаётся человек. Что же нужно делать? Ну, не знаю… может исправлять, свои ошибки?» — эти мысли остались в дневнике, мучившие голову юной Дианы в тот «семейный» день.
В комнате у Нины и Хантера тихо, в комнате родителей, похоже, начинается скандал. Причём в сопровождении грома и ледяного ливня, не давал Нине сконцентрироваться на домашнем задании. Прикусила ручку в зубах, в голове начали появляться, давно выученные, формулы. Она бы решила пример, но хотела послушать, о чём будут спорить родители. В комнате Хантера темно; он ничего не хотел, а лишь слышать, как мать будет ругать ненавистного Хантером отца.
— Ты опять? — Сказала спокойно мать. — Ты же видишь, каким он стал!
— А как ещё убрать из него эту дурь?! — Злостно провозгласил отец.
— Не таким же способом, ты понимаешь, что это только сделает хуже, что он вернётся на прежнюю тропу.
— И что ты предлагаешь?… а, или не вмешиваться? А? Как тебе?! — Голос становился громче. — Я не позволю! Что бы он причинял вред, обижал людей!
— Довольно! — Дрожащим голосом вскрикнула мать. — Я не собираюсь это обсуждать! Понимаешь, подожди немного, может быть он не будет, может измениться, а так, я сама с ним буду говорить… И! Не смей! Больше! Трогать моего сына!
Молча улыбался, лёжа под пледом Хантер. В его тёмной гримасе прослеживалось упоение; «Нравиться, когда только он остаётся правым во всём, нравиться смотреть, слушать, как все ему ненавистные люди в итоге «платят» за свои ошибки».
Нине всё равно на ссоры родителей, но вот на Хантера ей не всё равно. Жаждала его изменений в лучшую сторону, ушёл от прошлого и начал новую жизнь. «Я его уведу от них. — Задумала Нина. — Я придумаю, как изменить его, я обещаю, что сделаю это». Сильно черканула линию тонкой шариковой ручкой, где она делала домашнее задание, поставила жирную точку, закрыв тетрадь. Сидела за столом, яркий свет от светильника, в форме медвежонка, утомил глаза. Она выключила его, сидела одна в темноте под звуки осеннего ливня.
«Все знают, что на смену даже самому большому, мерзкому ливню всегда приходит солнце, вместе с ним и, возможно, радуга, самое красивое явление природы». На подоконнике, Диана переписывалась с Аланом, как всегда, ничего необычного или нового. Он постоянно писал ей: «Привет… как дела?… что делаешь?… как прошел день?…» и другую подобную банальщину. Много спрашивала его о жизни, но он либо игнорировал, либо просто не отвечал. Знала — он переписывается с многими другими «чёткими», красивыми девчонками, по слухам, с ними гулял. Была ли ревность у Дианы? Была ли обида? Возможно… но она настроена на Алана, как хищник на жертву и в этом случае жертвой будет он сам.
Легко упала на кровать, некоторые голубые кончики волос лезли в лицо; улыбалась… чему? Сама не знала… но это было искренне, без фальша или злых мыслей, так могут улыбаться новорождённые дети. «Спокойной ночи)» — пришло сообщение от Алана. «Пишет ли он мне, только мне, такое? Нет?… Скоро будет писать только мне такое». - раздумывала Диана. В мыслях созревали планы, идеи, как можно заполучить Алана в свои руки.
«Допустим, получу, допустим, буду встречаться, но что дальше? Как можно изменить такого человека? Как внушить ему такое? Вот самое главное! Переучить человека».
«Как всё сложно. — Снова продолжала думать, медленно закрывая светло-карие глаза, что так нравились Эдду. — А ещё эта учёба, которую я уже давно запустила. Будет ругаться мама, как обычно, а кто виноват? Никто не виноват. Почему ты такой красивый? Почему заставляешь думать о тебе? Почему ты не пошлёшь меня, чтобы я отстала от тебя? Нет, ты заставляешь, это
