— О… над этим поработали Клоуэнс и Кэролайн. Сам Веллингтон гордился бы, проведенной ими тактической операцией. Они разместили людей чуть ли не в каждом доме округи.
— Должно быть, для этого потребовались весомые аргументы! — заметила она.
— Кэролайн всегда отличалась даром убеждения, и Клоуэнс от нее в этом не отстает. А теперь ступай разыгрывать роль молодой хозяйки перед своими гостями.
— Ах, Росс, я так тебе благодарна, — она коснулась его руки, — Это такой приятный сюрприз.
— Ты рада?
— Очень рада.
— Тогда поцелуй меня.
— Как? При всех? — запротестовала она.
— Почему бы и нет?
И Росс, не слушая дальнейших возражений, притянул ее к себе за талию и прильнул к губам в томительном и нежном поцелуе, который без следа рассеял ее смущение, невзирая на то, что более сотни человек смотрели на них и аплодировали.
— А ночью, — шепнул он ей перед тем как отпустить, — ты снова можешь сыграть невесту и отблагодарить меня должным образом.
Россу нравилось, что он все еще мог заставить ее покраснеть.
День выдался превосходный. Ослепительно-белое солнце сияло в чистом голубом небе, сад же словно светился от ярких цветов. Демельза научилась удобрять бедную песчаную почву отходами от сардин из Сола — хотя первые дни они ужасно воняли, но, безусловно, делали свое дело в земле. А стена, которую она возвела, защищала сад от злейших штормовых ветров, дующих с моря, которые прежде регулярно наносили урон ее обожаемым мальвам.
Высоко в небе раздавалась песнь жаворонка, сливаясь с восторженным визгом детей, которые играли в классики, расчертив их прямо на песке пляжа Хендрона — младшая дочь Клоуэнс, племянница маркиза, весело резвилась с детишками местных шахтеров.
Гости постарше, несмотря на традицию держаться людей своего круга, тоже не выказали особой неловкости и достаточно непринужденно смешались со всеми, сосредоточившись на еде и выпивке. Но, конечно же, нашлась одна особа, от которой не укрылся сей факт — Рут Тренеглос.
— Дорогая, какое удивительное событие, — воскликнула она, подплывая к Демельзе подобно линкору; ее солидная грудь была заключена в атлас поразительного темно-вишневого оттенка с низким вырезом, и, как всегда, щедро демонстрировала обнаженную плоть. — Пятьдесят лет — кто бы мог подумать?
— И впрямь, — ответила Демельза, вежливо улыбнувшись. — Кажется, время пролетело так быстро.
Она произносила слова с нарочито более глубоким, чем обычно, корнуоллским грассированием. Демельза отдавала себе отчет в том, что Рут имела в виду не прошедшие годы, а их мезальянс, в первую очередь — Полдарка, женившегося на своей судомойке. Особенно учитывая, что Рут сама имела на него виды.
— Это немного напомнило мне твой первый прием. Помнишь, по поводу крестин вашего первого ребенка. Я не помню его имени...
— Джулия, — Демельза поджала губы.
— Ах да, конечно. Однако же я рада видеть, что... все эти люди ведут себя более-менее прилично. Вы их проинструктировали на этот счет? Я припоминаю, в тот раз был один… субъект, который несколько бесцеремонно совал нос не в свое дело.
— Ах, верно, это ты про моего отца, — ответила Демельза с натянутой безмятежностью. — Он довольно пристрастно относился к некоторым тенденциям в женской моде. Но порой мне кажется, в чем-то он был прав.
Поскольку тот давнишний спор касался чрезмерной демонстрации Рут своей груди, укол Демельзы попал точно в цель. Слегка обнажив несколько пожелтевших зубов, та склонила голову и уплыла прочь.
— О чем говорила грозная вдова из Мингуза? — подскочила к ней Кэролайн.
— Ох, просто старается быть такой же язвой, как обычно. Мне жаль жену бедного Хорри, терпящую рядом такую свекровь, и пока не похоже, что она собирается переехать во вдовий домик.
— Да и пространства она занимает слишком много, — озорно прошептала Кэролайн.
Демельза рассмеялась:
— Ох, Кэролайн, я так рада, что ты пришла. Не могу поверить, что ты здесь. Где ты остановилась и надолго ли?
— Я остановлюсь у тебя, дорогая. Если примешь.
— Ну, разумеется, оставайся, сколько захочешь. Но ты ведь приехала не сегодня?
Кэролайн помотала головой.
— Я тут с четверга. Приехала вместе с Сомерсетами, и пару дней мы провели в Тренвите. Там яблоку негде упасть, но было довольно весело. Амадора в своей стихии, дорогая. Помнишь, когда Джеффри Чарльз впервые привел ее домой, она выглядела этаким пугливым воробушком?
— Несомненно, за эти годы она расцвела, — согласилась Демельза, мельком взглянув на свою испанскую племянницу по мужу, непринужденно болтающую с Ричардом, маркизом Уэллесли, с которым Росс сдружился в последние годы, участвуя в кампании по предоставлению прав католикам.
— Но должна признаться, — добавила Кэролайн, взяв ее под руку и увлекая по направлению к саду, — я предприняла это путешествие не только ради посещения вашего приема, хотя это было главной причиной. Я приехала, чтобы завершить передачу прав на Киллуоррен.
— Что? Демельза изучала бледное, утонченное лицо подруги.
— Я передаю его Корнуольской больнице для размещения людей с душевными расстройствами. Обе мои девочки удачно вышли замуж, и дом им теперь не нужен. А Дуайт всегда мечтал о месте, где можно приютить душевнобольных. — Ее голос еще слегка дрожал, когда она произносила имя покойного мужа. — Работы по переустройству предстоит много, но Росс решил выделить часть денег из фонда, учрежденного им из наследства старого Хьюберта Тренкрома. Так что он будет открыт уже в следующем году.
— Это же замечательно, — воскликнула Демельза, — Дуайт так гордился бы тобой.
— Место будет называться клиникой Дуайта Эниса. — Кэролайн на мгновение закрыла глаза, а вновь открыв, сделала небольшой глоток из своего бокала. Вдруг она улыбнулась. — Ну давай, я же знаю, что ты смерть как хочешь представить меня новым поколениям Полдарков, хоть и в курсе, что я никогда не любила нянчиться с детьми. Но еще один виконт Полдарк и ваша первая правнучка — это нельзя пропустить!
Дети находились в центре внимания. Обоих крестили после церемонии брачного благословения — маленькая Шарлотта, которой исполнилось полтора месяца, безмятежно проспала все действо, но Джей-Джей завопил, возражая, когда преподобный Профитт держал его над купелью, и с силой вырывался, Демельза даже боялась, что викарий его уронит.
Теперь он успокоился. А Гарри вживался в роль идеального отца, мягко покачиваясь и воркуя с младенцем, лежащим на плече. Маленький розовый кулачок решительно вцепился в его шелковый галстук, но Гарри, казалось, не смущало, что его столь аккуратно повязанный платок в стиле Осбальдестона на глазах теряет форму.
— Это твоя бабушка, — сообщил он младенцу, который с недоумением взирал на окружающих большими серо-голубыми
