– А дальше?! – Ваня никак не мог успокоиться.
– Дальше я ушел спать. Когда я писал про то, как ты побежал в больницу, у меня была уже ночь. Я пишу по пять тысяч букв в день. Я написал свою норму и лег спать. Сейчас я открыл файл с книгой и увидел, что текст дописан. Я не писал всю эту чертовщину.
– А кто это писал?! И где я?! Что происходит?!
– Я увидел, что у вас происходит, и перенес тебя в пустоту, так как я сейчас не знаю, что писать дальше и как это все продолжить.
– Верни меня домой и сделай так, чтоб вся эта история с врачом оказалась сном!
– Давай ты не будешь тут командовать, хорошо?
– Я не командую, я просто не понимаю, зачем все это? Если ты можешь, то сделай мне нормальную жизнь и оставь меня в покое!
– Я могу оставить тебя в покое, я даже могу сейчас удалить этот файл, в котором я пишу эту историю.
– Погоди. Нет. Я же не в этом смысле. Просто верни меня в мой мир, в мою комнату и позволь мне жить моей дальнейшей обычной жизнью.
– Ты понимаешь, что ты живешь и двигаешься по сюжету, и по жизни, если тебе так удобнее, благодаря тому, что я не оставляю тебя в покое?
– Да, понимаю, но…
– Если я оставлю тебя в покое, то ты исчезнешь. Так что не проси меня об этом. Да и вообще я сейчас сижу тут и общаюсь сам с собой. Со стороны это, наверно, кажется нездоровым.
– Это, конечно, все интересно, но я‐то себя ощущаю живым человеком, и с кем ты там общаешься – с собой или не с собой, меня мало волнует. После того, что я сегодня пережил, меня вообще уже мало чего волновать должно! Пожалуйста, верни меня домой. Мне тут некомфортно висеть.
Иван оказался в своей комнате. Сидел за компьютерным столом и пил чай с вареньем.
– Спасибо, – произнес Ваня.
– Не за что, – ответил я.
– Все, что сейчас было, не останется в моем мире? – спросил Ваня.
– Нет, этого ничего не было, – сказал я, – точнее, сейчас там, в больнице, наверно, паника, ну, по идее, я же не написал еще, что врач жив и все в порядке. Но я напишу.
– Напиши, пожалуйста, иначе ко мне придут домой с допросом. Это было бы логично написать после такого случая, – сказал Ваня и сделал глоток из кружки.
Врач жив. Ничего этого не было. Татьяна тоже жива. Все, кроме Вани, забыли о случившемся.
– Написал.
– Спасибо.
– Значит, ты пообщался с тем, кто писал фрагмент с врачом, – сказал я.
– Да, – ответил Ваня, – и этот человек был очень неприятный. Его голос был… я даже не знаю, просто противный, злой, как будто он ненавидел меня, но я не понимаю за что.
– Да я видел, я читал этот кусок.
– Ты говорил, что это у тебя не первая книга.
– Да, но раньше не было такого.
– Может, у тебя крыша поехала? Может, ты псих? – спросил Иван.
– А может, ты псих?
– Я?
– Да, Ваня, сидишь в комнате и общаешься с голосом в своей голове. Ты убежден, что твоя жизнь – это книга. Я тебя убедил. Может, ты просто шизофреник? Кто из нас больше похож на психа?
– Знаешь, что я подумал…
– Что?
– Объективно понять, персонаж я книги или просто сумасшедший, может только читатель, – начал рассуждать Ваня. – Если я персонаж книги, то читатель сейчас сидит и читает ее, и он-то знает, что происходит, а я нет. И сказать он мне не может, в книге я или просто болен.
– Так книга еще не вышла, – ответил я.
– Это для нас с тобой не вышла, а для читателя уже как бы будущее, он сейчас читает все то, о чем мы говорим. Для него книга вышла. Если, конечно, есть этот читатель. Я все же думаю, что я не псих, хотя… черт его знает, сам ничего не понимаю уже.
– Чтоб книга добралась до читателя, я должен ее сначала как минимум закончить. Ладно… это не важно, сейчас важно то, что я точно уверен, что не писал историю с врачом. Я лег спать, а утром встал, и, собственно, вот сейчас у меня утро и я общаюсь с тобой. Предыдущий эпизод не из-под моего пера вышел.
– А мне вот утро не мог сделать, – сказал Ваня и посмотрел в окно. На улице было темно.
– Потому что я хочу закончить эту главу и написать, что ты лег спать. Очень удобно заканчивать главу сном героя, хотя и банально.
– В принципе я был бы рад уснуть, только как спать после такого. Кстати, ты не думал, что у тебя раздвоение личности? – спросил Иван.
– Нет.
– И до этого случая никто не вмешивался в твою книгу?
– Нет, никто.
– А что, если в тебя вселяется демон?
– Ты бредишь. Это не раздвоение личности, а демонов не существует. Я выясню, что это было или кто это был. Возможно, ты мне в этом поможешь.
– Я? А я‐то как помогу? – Ваня удивился.
– Если эта сущность придет снова и начнет писать историю, попробуй поговорить с ней.
– Как я поговорю, если это тот другой будет писать все, включая мои реплики? – спросил Ваня.
– Я не знаю. Просто поговори с ним и попробуй выяснить, кто он. Сейчас ты единственный, кто общался с ним.
– Хорошо, я попробую.
– Спасибо.
– Если я помогу тебе разобраться с этим, ты поможешь мне? – Ваня сделал глоток чаю.
– Посмотрим.
– Я хочу выбраться из бедности, дай мне это сделать.
– Просто так ты не выберешься из бедности. Ты должен пройти длинный путь. Я не дам тебе легких денег. За любыми легкими деньгами кроется упорная работа, которую не видно со стороны. Ты пойдешь дальше по истории, по своей жизни и будешь действовать. Только пройдя испытания, можно добиться успеха.
– Значит, денег ты мне не напишешь?
– Нет.
– Я добьюсь успеха?
– Я не знаю, я же говорю, книга еще не закончена.
– Тогда почему я должен тебе помогать, если ты не хочешь помочь мне?
– Почему же не хочу? Возможно, чем-нибудь помогу.
– Деньгами?
– Нет.
– А чем ты еще мне можешь помочь?
– На пути к успеху есть множество положительных факторов, кроме денег.
– Какой же ты мутный, ничего внятного не говоришь. Ну да ладно, – недовольно сказал Иван.
– Выяснишь, кто он?
– Попробую.
– Не забывай, что он и твоя проблема тоже.
* * *Ребенок сидел на полу и строил из кубиков башню. Плюшевые звери молча наблюдали за ним с кровати. Солдаты подошли к двери и стояли лицом к ней. Им не терпелось броситься в бой на врага. Мальчик ставил кубик на кубик и поглядывал на детские часы. Он не умел ими пользоваться, но знал, когда пора спать. В девять вечера мама зовет его умываться и чистить зубы. Он знал, как выглядит девять вечера. Девять вечера – это когда маленькая стрелочка сбоку, а большая наверху. Сейчас на циферблате было непонятное для мальчика расположение стрелок, а значит, спать еще рано. За окном темно. Он понимал, что скоро ему ложиться, но когда
