– Обязательно заиграет.
* * *Иван шел домой после встречи со старыми и новыми друзьями. Серега живет в получасе ходьбы от его дома, и Ваня обычно такие маршруты преодолевал на такси, но в эту майскую ночь он решил прогуляться. Только что закончился дождь. Ваня шел по мокрому тротуару и наслаждался свежим воздухом. На улице никого, и это неудивительно, сегодня воскресенье, а точнее, уже понедельник, и людям скоро вставать на работу. Город спал. Город жил по графику, по режиму, по своему ритму. Ваня вышел из этого ритма, он чувствовал себя вне системы. Он хозяин своего времени. Он сам решает, когда и куда ему идти, когда ложиться, а когда вставать.
«И зачем я помогаю Сереге? – думал Ваня, глядя себе под ноги. – Зачем что-то советую ему? Он же не основной персонаж этой книги. Может, его и нет вовсе. Видел я его за эти годы всего два раза, вот он и оживал в этом мире всего два раза, а сейчас где-то там сзади на страницах размыто его сознание. Как и остальных людей, или не людей, а как нас назвать-то? Проекции в мозг читателя? Воображение автора? Часть сознания автора? Просто буквы на бумаге? Но я вижу сейчас себя и все вокруг. Для меня все это реальность. А для кого-то я просто буквы. Не могу представить себе такое, что сейчас кто-то читает все это, читает то, что я думаю, и видит меня как буквы на страницах, но, с другой стороны, отвергнув это, я должен буду признать, что я сумасшедший, других объяснений тому, что со мной происходит, нет. Он не закончил книгу, он же так сказал. Значит, если я обращаюсь к читателю, это все не в реальном времени. Если эта книга вышла, то да, меня сейчас видит читатель, но сейчас в настоящий момент, вот в этот момент, когда я иду по улице, читатель меня не слышит. Он услышит позже, если книга выйдет и если будет закончена. А что тогда станет со мной? Если книга закончится, я же исчезну? Когда автор перестанет ее писать, где я окажусь? В небытии? А буду ли я снова появляться, когда кто-то будет читать эту книгу? Я буду воскресать в сознании человека? А если это будут читать огромное количество людей, то в каждом человеческом сознании появится моя копия? Но это буду уже не я. Мне страшно, что я исчезну, потому что я всего лишь плод чьего-то воображения. Очень страшно, что автор просто перестанет писать и меня не станет. Всех не станет в моей вселенной. Я столько всего еще должен успеть сделать для нашего мира. Пусть мир и вымышленный, но у меня нет выбора, нет другого мира, есть только такой. И вообще надо стараться об этом не думать, иначе вся жизнь теряет смысл».
– Максим, – негромко произнес Ваня и посмотрел по сторонам. Вдалеке он увидел силуэт человека. Тот шел навстречу.
«Не отвечает, – подумал Ваня, – уже два года не отвечает, интересно почему? Может, все кончилось, и он больше не будет выходить на контакт со мной? В будущем я забуду о том, что было, и об истории с врачом, убившим медсестру, хотя такое я навряд ли когда-нибудь забуду. В любом случае, было бы замечательно, если б автор оставил меня в покое. Мой мозг в будущем убедит сам себя в том, что это был всего лишь сон, или галлюцинация, или еще что-нибудь. Он найдет этому логическое объяснение».
Прохожий приблизился к Ивану. Крепкий на вид старик, ростом под два метра, с седой короткой бородой.
– Извините, – обратился прохожий, – вы мне не поможете?
– Да, а в чем дело? – спросил Ваня.
– Я ищу одно место, – старик достал из кармана смятый лист бумаги, – вот, посмотрите.
Ваня взял у него листок с распечаткой карты района.
– Мне нужно попасть вот сюда, – тот показал пальцем на дом, изображенный на карте в виде условного знака.
Ваня смотрел в карту, пытаясь понять, где находится место, на которое указал прохожий.
* * *Сознание постепенно наполняло мозг Ивана, возвращая его из пустоты. Голова раскалывалась от боли. Он, сморщив лицо, смотрел на потолок, лежа на полу. Постепенно вспоминая, что произошло. Последнее, что он мог откопать в своей памяти, это острую боль в ребрах и ужасный запах, который клином врезался в его голову. Потом темнота. Ваня попытался пошевелиться, но понял, что руки связаны за спиной. Они затекли так, что он их почти не чувствовал. Он пытался шевелить пальцами, чтоб хоть как-то размять конечности. Оглядевшись, насколько это было возможно, он понял, что находится в небольшой комнате без окон и с одной дверью. Вокруг кирпичные стены, а снизу каменный холодный пол. Помещение было похоже на подвал. На потолке на проводе висела лампочка, которая еле освещала комнату. Ваня дрожал от холода. Он не знал, сколько он тут лежит. Попытался подняться, но резкая боль в ребрах не позволила это сделать.
«Как же он мне в ребра дал», – проскочила мысль.
Ваня перекатился на живот и подтянул под себя ноги. С трудом сел на колени. Голова сильно кружилась и гудела. Возле противоположной стены комнаты стояла кровать. На ней лежало что-то напоминающее человека. Ваня пытался сфокусировать взгляд. Из груди человека торчал деревянный кол. Человек был завернут в какой-то черный материал. Ваня прислонился боком к стене и вытянул вперед ноги, перемотанные от стоп до колен толстым слоем скотча. Руки за спиной были заломаны в локтях и скованы по всей длине, видимо, тоже с помощью скотча. Кисть левой руки была возле локтя правой, а кисть правой – возле локтя левой. Ваня пытался выстроить в голове картину произошедших событий.
«Этот дед, – думал Иван, – карта… я посмотрел в карту, и он ударил меня в бок».
Ваня быстро моргал, пытаясь развеять пелену перед глазами.
– Как бык ударил… силен старик… а потом тряпка. Видимо, он ее смочил чем-то. Да…
Ваня закрыл глаза. Запрокинул голову назад. Почувствовал затылком холодную стену.
«Это же опять он!» – вдруг понял Иван.
– Максим! – закричал Ваня, – опять начинается! Он снова тут! Он опять пишет!
Иван глубоко дышал. Пытался держать себя в руках и не поддаваться панике. Тело, лежащее на кровати, начало шевелиться. Ерзало как гусеница в коконе.
– Эй, – обратился Ваня к раненому человеку.
Тот затих.
– Ты живой? Как ты сюда попал?
«Как он сюда попал? Глупый вопрос, очевидно, так же, как и я, – подумал Ваня, – надо ждать, пока Максим вернется. Главное, чтоб этот не успел ничего написать страшного. Максим придет и все исправит. Вытащит меня отсюда, как было тогда с
