– Скучаем никак? – Брат Никодим появился в служебном отсеке. За те несколько прошедших дней со старта он заметно осунулся, частое недосыпание вызвало покраснение глаз, общий вид командира выражал усталость и встревоженность. Космы волос постепенно обретали прежнюю густоту, аккуратная стрижка сменялась на привычный уже ушедшего от мира человека образ. Аппетит пропал, физические упражнения перестали приносить радость и удовлетворение.
Время Саниной вахты подходило к концу, поэтому хотелось побыстрее подготовить сменяющему его командиру текущую документацию, отчитаться за дежурство и прямиком рухнуть на кровать, забыться в глубоком сне, отбросить вчерашнее трагическое происшествие. Помянуть погибшего друга и двигаться дальше, ради оставшихся в живых.
Брат Никодим предупредил сразу, что долгожданный отдых отменяется. Будим Женьку и настраиваем канал связи с Землей. Думу начнем кумекать, решать, как поступим в дальнейшем. Женьку эта внеурочная командирская инициатива совсем не обрадовала, провалиться, поспать, организм очень настойчиво требовал хоть и тревожный, вполуха, но сон, позволяющий почувствовать себя немного отдохнувшим. Саня только испортил сложившуюся идиллию. Разбудил, ничего не объяснил, кофе сам выпил. Опять чрезвычайное происшествие? Вряд ли, сигнал тревоги не включен, суматохи тоже нет, значит, что-то обыденное, посредственное.
– Вопрос пока один на повестке дня, – начал брат Никодим без предисловий. – Какие меры предпримем без энергоустановки? Есть соображения?
– Командир, позволь? – Саня разложил выкладки расчетов по питанию комплекса, на мониторе открыл графики и схемы расхода электроэнергии на предстоящих этапах полета. – Набросал предварительно, если согласитесь, то через пару дней предоставлю полнейший и точный доклад. Суть в следующем. После потери реактора комплекс испытывает дефицит электропитания. Для нормального функционирования систем нехватка составляет порядка 60 процентов, развернутые дополнительные солнечные батареи этот недостаток не компенсируют, более того, по мере удаления от Солнца эффективность их будет постоянно снижаться, что приведет к вынужденному отключению даже системы жизнеобеспечения станции. Может случиться так, что торможение и выход на орбиту Марса окажутся просто невозможными. При определенной экономии шанс, конечно, есть, дело лишь в цене. Поэтому предлагаю затраты по питанию комплекса осуществлять только на момент торможения и коррекции выхода на орбиту, систему жизнеобеспечения перевести на унитарный режим с отключением рециркуляции водоотведения и уменьшением температуры жилого и рабочих модулей. Теплые вещи на борту имеются, не замерзнем. Для воды найти побольше емкостей, будем колоть лед, если понадобится, еду разогревать один раз в сутки, может, и проживем. Действующими оставить только командный бортовой компьютер, систему управления двигателями и систему регенерации воздуха с некоторыми ограничениями. На орбите, если будет принято решение о высадке на поверхность, перейти всем на «Атмосферу», «Звезду» законсервировать. Опасность кроется в том, что при возвращении к нерабочей станции никаких гарантий в восстановлении систем не будет, а полный абзац, как понимаете. Соответственно, Женьке придется идти с нами на Марс. Я закончил.
– Ясно. Теперь Женя, выкладывай.
– Рассчитать марсианскую орбиту несложно. Комп выдаст несколько вариаций, от нее и импульс на торможение в нужной точке задать. По этому поводу есть кое-какие задумки. – Женька принес из капсулы мятые тетрадные листы. – На мой взгляд, наиболее ответственным этапом является посадка «Атмосферы» на поверхность, кроме этого, мы не знаем точного местонахождения объектов, и пока это выясняется, можем проболтаться на орбите уйму времени. А если потребуется корректировка орбиты? Какие энергетические и топливные затраты будут? Хватит ли? Ну и сам старт комплекса к Земле. Рано что-то вразумительное предлагать, если интересно, вот мои записи. Но я все же за «рискнуть»! Раз долетим, то было бы глупо не выполнить поставленную задачу, тем более мне придется высаживаться.
– Мнения заслушаны, спасибо. Во многом с вами согласен, послушаем рекомендации Земли. Женька, готовь связь и документы, поработаем. Сане – отдыхать!
– Есть! Только у меня до окончания вахты еще полчаса? – Он скрупулезно собрал листы расчетов в стопку, чтобы проверить их в тихой, успокаивающей обстановке капсулы.
– Иди, не уснешь ведь сразу, возьми и мои наброски, проанализируй, может, пригодятся, потом доложишь. – Брат Никодим подал Сане свой блокнот, одновременно приглашая Женьку занять место рядом с командирским пультом управления.
День двадцать первый. Искушение брата Никодима
Как и ожидалось, Земля полностью согласилась с выводами экипажа, одобрив высадку на поверхность всего личного состава, а также схему перераспределения запитки комплекса, за исключением незначительных аспектов, связанных в основном с ключевыми, навигационными маневрами на орбите Марса. Пообещала ускорить и работы по определению точного местонахождения «адских» пещер. Взмылин на сеансе связи с присущим ему сарказмом заверил в долгом, продуктивном разговоре с Орном. Спрашивать о делах и здоровье великана не решились, понимая, что, возможно, в ближайшем будущем он может остаться единственным из своего племени. Для поддержания боевого настроя экипажа, крайне удрученного гибелью Рифата, профессор раскрыл некоторые подробности о выборе ребят в качестве марсианских первопроходцев.
Оказалось, согласно пророчествам, распространенным среди великанов, ходит молва, что помешать колонизации Земли могут люди, которые справятся с одним из разведчиков. До ранения Орна это сделать не удавалось никому, поэтому и было принято решение о привлечении парней к межпланетной экспедиции. Плюс знание Рифатом языка гигантов.
В конце сеанса Взмылин поблагодарил экипаж за грамотные действия при нештатной ситуации и заверил, что лично отправится в Казань к родителям Рифата.
Информация, поступающая от марсианских орбитальных спутников и роверов, действующих на планете, успешно перехватывалась, тщательно обрабатывалась, всесторонне анализировалась, и вскоре картинка сложилась во вполне ясное и четкое представление о районе высадки. Нет, подробных деталей по-прежнему не хватало, непонятна была и обстановка, но зацепки были, и очень даже неплохие…
Гарнитура, одиноко валяющаяся на командном пульте, зашуршала нарастающим фоном, переходя с редкого треска на зловещий шепот. Катавасия космического эфира. Наверное, поток солнечных заряженных частиц накрыл комплекс? Не факт, с Земли предупреждений не поступало, показания приборов в норме. Странно, брат Никодим отвлекся от графика топливного, расходного листа. Как же холодно, свитер не помогает, а скорее мешает в скафандр забраться и здесь, в отсеке, движения сковывает. Очень зябко становится, леденящая дрожь пронизывает до костей, сводя мускулы и суставы. Попить бы. Кстати, нужно уменьшить порцию ежедневного рациона еще на треть, а то не дотянем до дома. Без еды человек проживет и месяц, а вот без воды максимум неделю. В крайнем случае Женьку съедим, как наименее ценного члена экипажа на данном отрезке полета, по принципу значимости. Никодим усмехнулся своим умозаключениям, однако понесло…
– Никодим, здравствуй!
Послышалось или зовет кто? Командир осмотрелся в поиске источника звука. В отсеке по-прежнему висела та же гнетущая тишина. После гибели Рифата она казалась именно такой, скорбь занимала окружающее пространство, в каждом уголке модуля замерла печаль.
– Никодим, стучусь к тебе.
Не послышалось, это в наушниках. Перекрестившись, брат Никодим приложил их к уху.
– «Печора-1», ответил. – Повинуясь установленному радиообмену, он стал внимательно прислушиваться.
– Забавный
