Чувствую. что Марс не сводит глаз с моего лица. С моих израненных губ… И вот он наклоняется ко мне. Очень медленно, я просто с каждым миллиметром все явственнее ощущаю его дыхание… И когда пружина сжимается уже нестерпимо, на максимум, отталкиваю его. Одним движением. Довольно слабым. Но видимо от неожиданности, он размыкает объятия. А я убегаю.
Марс
Если у тебя терки с бандитами, к чему тратить время самому, если можно послать того, кто и так по сути мертв? Того, кому нечего терять. кто готов убивать без разбору, если того потребует ситуация. То есть — меня. Так и поступил Рощин, когда на него наехали. Но я на него не в обиде. Решил, что неплохо будет сменить обстановку и прошвырнуться в соседний город, узнав, какая сука хочет отжать сеть бензоколонок у Рощина и поговорить, так сказать, «по душам». За солидное, тем более, вознаграждение. Игорь никогда не был жадным, так что я не в накладе.
Вот кто я теперь. Цепной пес, принадлежащий средней руки бизнесмену, трусоватому, ленивому — за свое имущество даже жопу с кровати не поднимет. Хотя зачем ему, если я с энтузиазмом вцепился в это дело? Куда веселее чем в кабинете агентства третьесортных моделек, просиживать.
А может, хотел голову остудить. дождаться, когда оттуда Марта выветрится? Когда снимется в рекламе и свалит подальше?
Я даже Лидию свою с собой потащил… Рассчитывал, что секс даст отдых и поможет восстановить привычную холодную рассудительность. Последние дни, с момента как Золушка метнула в меня своей туфлей, начинало казаться, что я перестал быть самим собой. Мысли отказывались повиноваться, собственное поведение стало плохо предсказуемым.
С этим пора кончать.
К сожалению, во время поездки я понял, что больше не нахожу свою любовницу такой уж привлекательной. Безо всяких на то причин она вдруг утратила всю свою сексуальность, и рядом с ней я чувствовал себя холодным, как надгробный камень.
Аеще хуже — я вдруг ни с того ни с сего сравнил ее мысленно с Мартой… Это было полным и окончательным бредом. Прямо приворожила меня мелкая… И оттого еще сильнее бесила.
Вернулся я, так сказать, сразу с корабля на бал… Рощин закатил вечеринку, о чем прислал СМС. Написал в честь новой модели, которая принесет нам басносповную прибыль. Честно говоря, мне и в голову не могло прийти, что это — Марта. Бред полный. Но это была она. Танцующая с Рощиным, все равно, что лоза с дубом. Они смотрелись вместе нелепо… Но я не мог не признаться себе, что рядом со мной она бы выглядела еще нелепее. Обожженный боями, смертельно опасный, почти психопат. Что рядом со мной делать такой нежной, тонкой девочке?
Смотрит на меня огромными бездонным глазищами, и уже пох*р. Хочется утонуть. раствориться в этом юном создании… потеряться. Один взгляд и Марта заставляет меня думать о сексе… горячем и неудержимом, а потом медленном. долгом, до изнеможения… Что за напасть? Ведь она не делала ни единого намека, движения. жеста. чтобы спровоцировать у меня подобные мысли. Одета смело, броско — да.
Но все равно — сама невинность, бл”дь, это же бросается в глаза… Которыми пожираю ее жадно… Пока не чувствую руку Лидии на своем локте.
Зачем притащил сюда любовницу? Сам не знаю… Рядом была, увидела сообщение, проявила энтузиазм. Мне было параллельно, вот и взял с собой. Но она даже буфером быть не может. Хоть и выглядит шикарно. Марта поглядывает на мою любовницу с завистью. Внимательно, цепко исследует прическу, платье. А я кайфую, на секунду представляя, что это ревность. Да, хочу, чтобы малышка меня ревновала. Страдала по мне. Пусть не позволю никогда в жизни ничему случиться между нами. Слишком юна. От такого глотка невинности у меня может напрочь снести крышу. Уже почти сносит. Надо быть осторожнее.
— Значит, это и есть наша ведущая на данный момент модель? — хмуро спрашиваю подошедшего Рощина, когда Марта уходит.
— Да, брат. Я если честно, погиб. Такая яркая, сладкая крошка. Прямо неземное видение. Вкусная, сочная.
— Ты как о куске любимой отбивной рассуждаешь, — усмехаюсь.
— Нет, как ты можешь? Какая уж тут еда! Я потерял аппетит.
— Не стоит мешать работу и удовольствие, не находишь?
— Ты прав, конечно, — хмурится Рощин. — Но как тут устоять?
Если этот кобелина замутит с Мартой, вряд ли захочу наблюдать подобную картину.
А девчонка явно нуждается в опеке, богатый папик не помешает… Так что для меня лучше всего — валить из агентства. Раны мои зажили, на разборках для Рощина я прямо воспрял, душой отдохнул, как следует отметелив двоих отморозков. Пора снова браться за КР, ведь эта махина все еще жива… Такие сволочи как я не сдаются. Сдохну, но не прекращу до последнего вздоха попытки свалить монстра…
— Не знаю, — отвечаю Рощину. — Но если девка приносит бабло, думаю пялить ее не стоит… Боком выйдет. Посмотри на Лариску свою. Оперилась, королевой себя считает, никому ни жить, ни работать нормально не дает. Да и кстати, она ж от ревности девчонке мало ли что сделать может. Твоя мегера на все способна.
— Фу какой ты грубый, Марс, — морщится Рощин. — И прогнозы у тебя прямо Та{а! еггог…
— Угу. Я такой. Знаешь, пожалуй, я нажрался этого модельного дерьма… думаю пора мне двигать.
— Ты чего это, на полпути меня бросаешь? — восклицает Игорь. Прямо как любовница, которой от ворот поворот зарядили.
— Ты не маленький, справишься.
— Я же сейчас в разборках по уши. А кто, так как ты разруливать умеет? Нет, брат. Не пущу!
Но мы оба понимали, что никто не в состоянии остановить меня. Расстроенный Игорь ушел искать Ларису — подбежавшая к нему Катерина сообщила, что та похоже, перепила и буянит в уборной. Вечер, похоже, вступал в свой апофеоз — мачеха Марты тоже наклюкалась изрядно. Выглядела омерзительно, так и хотелось встряхнуть хорошенько, а потом как протухший мешок картошки через черный ход выволочь на помойку…
И вот наконец, заговариваю с Мартой. Здороваюсь небрежно, а у нее на щеках милейший румянец появляется. Но она не отвечает мне на протянутую руку.
Реагирует как дикарка. Между нами виснет напряжение, и одновременно — странное очарование. Но тут же портит все мачеха, противным иканием и разговорами про гимнастику. По Марте видно, что она очень гибкая. Не зря с лозой сравнил… Тонкая, высокая, ноги от ушей… Каждый сантиметр ее тела совершенен.
И я с трудом держу себя в руках, чтобы не начать… что? Ухаживать? Клеиться?
Это невозможно, одергиваю себя. Смутно осознаю, что рядом Лидия, что-то говорит мне,
