Я притронулась к одному из цветков – он был прохладным и влажным на ощупь.
«Я просто еще один экспонат из ее коллекции…»
Но кем он был? То есть кем он был до того, как обитающая в лесу таинственная сила привела его в этот дом и привязала к нему? Я рассеянно постучала пальцам по своим часам с компасом – здесь, в Доме-Под-Горой, они, как всегда, исправно шли, отсчитывая секунды.
Когда я впервые встретилась с Мокошь, она сказала мне, что каждый читатель – хочет он того или нет – проецирует в мир зеркальных книг свой собственный идеальный образ. Каким, интересно, будет в зеркальных книгах образ волка? Не позволит ли мне этот образ проникнуть в тайну? И не потому ли он так упорно отказывается читать зеркальные книги вместе со мной?
Когда я покидала дождевую комнату, у меня в голове начал складываться план, который мог избавить меня от необходимости возвращаться в ту жуткую темную комнату с блестящими подвесками и паучьими часами.
Волка я нашла в саду. Он спал, свернувшись клубочком на траве. К шкуре волка прилипло несколько ярких цветочных лепестков. Над его головой деловито жужжали пчелы, а за спиной цвели и сладко пахли розы, астры и кусты оранжевой жимолости.
Мне было жаль будить его, но…
– Волк!
Он неохотно открыл один янтарный глаз.
– Что, Эхо? Тебе нужна моя помощь?
В последнее время он все чаще оставлял меня одну присматривать за домом.
– Не совсем, – покачала я головой. – Просто я нашла комнату, которой никогда прежде не видела и хочу ее тебе показать.
Волк медленно поднялся на ноги, потянулся и сказал, зевая.
– Ну, веди, показывай.
Я пошла из сада к дому, нервничая, но надеясь, что тот запомнил все мои распоряжения.
– Дом, – сказала я, когда мы вошли внутрь. – Отведи нас к новой комнате.
Воздух вокруг дрожал. Мне показалось, что дом смеется, удивляясь моим причудам.
Я поднялась по темной деревянной лестнице, слыша, как за спиной щелкает когтями волк. Оттуда мы прошли через зал шепчущих теней, свернули за угол, поднялись по другой – на этот раз снежной – лестнице, и оказались перед красно-золотой дверью, которую по моему приказу соорудил дом.
Волк хмыкнул.
– Что? – спросила я, глядя на него сверху вниз.
– Ты права, Эхо. Это новая комната. А мне казалось, что я все их знаю.
Подавляя чувство вины, я открыла дверь. За ней была библиотека, ее я маскировать не стала. Я крепко ухватила волка за загривок и потащила за собой к ближайшему книжному зеркалу.
Он понял, что я собираюсь сделать. Волк зарычал, попытался вырваться, но опоздал. Я уже коснулась зеркала раскрытой ладонью и почувствовала знакомую, пронзившую меня насквозь, прохладную волну магической энергии.
В следующую секунду я уже стояла на осеннем лугу. Он был покрыт пожелтевшей высохшей травой, рассыпавшей по ветру семена, которые прилипали к одежде. По небу плыло тяжелое свинцово-серое облако, дул пронзительный, колющий кожу иголками ветер.
Я глубоко вдохнула и обернулась.
Волк стоял неподвижно. Задняя его нога была искривлена и покрыта шрамами. На шерсти виднелись пятна засохшей крови, оставшиеся после его последнего похода в темную комнату с подвесками.
Я осторожно прикоснулась пальцами к левой стороне лица – быть может, это зеркало работает как-то неправильно, и шрамы тоже остались при мне?
Нет. Левая сторона лица была у меня гладкой, как всегда в зеркальных книгах.
Иными словами, я изменилась, попав в книгу.
Волк – нет.
Мы молча уставились друг на друга. Свистел, хлестал нас своими иголками ветер.
В янтарных глазах волка было столько печали, столько тоски! Его взгляд, казалось, проникал в самые глубокие, самые тайные уголки моей души.
А затем он резко повернулся и исчез. Я осталась одна.
Я стояла в высокой, по колено, траве, и чувство вины было таким тяжелым и острым, что едва позволило мне дышать. Ведь уверенность, что волк в зеркальной книге станет другим и откроет мне скрытый от всех образ была такой явной.
Но этого не произошло. Получалось лишь, что я вновь предала его.
По земле застучали копыта. Я подняла голову и увидела несущегося навстречу мне всадника. Когда он приблизился, я поняла – это не всадник, а всадница. Мокошь. Развевались ее серебряные волосы, громко хлопала на ветру широкая юбка для верховой езды.
– Эхо! – закричала она сквозь поднятое ею облако сухой травы и пыли. – Как я рада нашей встрече! И почему ты выглядишь такой расстроенной? В этой книге есть принцесса, и она собирается сражаться со злой колдуньей, причем – ты только представь! – с помощью одной лишь погоды! Очень интересная дуэль предстоит! Идем со мной?
Мокошь протянула мне руку.
После случившегося на этом лугу я не могла смотреть волку в глаза – из-за стыда. Позже – может быть, но не сейчас.
Поэтому я приняла руку Мокошь и ускакала вместе с ней наблюдать за дуэлью принцессы и колдуньи. Чем закончилась та дуэль? Право, не знаю. Все, что я видела перед собой, так это взгляд волка. Взгляд, который говорил – ему стыдно за меня.
Волка в тот день я не видела до самой ночи, пока не забралась в постель и собралась погасить лампу. Скрипнула дверь. Волк вошел в спальню, но даже не посмотрел в мою сторону. Столько крови на его шерсти я не видела еще никогда. Сжавшись от боли и горького чувства вины, я задула лампу, ни слова не сказав при этом.
«Трусиха и предательница», – мысленно сказала я себе.
Кровать скрипнула и просела под весом волка, зашуршало одеяло. Я еще долго лежала, глядя в темноту и слушая удары своего сердца, потом, наконец, сказала:
– Я не должна была обманывать тебя. Не имела права затаскивать в зеркало помимо твоей воли. Прости, волк.
Его дыхание на другом краю кровати было частым и неглубоким.
– Я сам виноват, госпожа Эхо, – прозвучали, наконец, слова волка.
Я продолжала всматриваться в темноту, чувствуя необъятность разделявшей нас пропасти, хотя волк и был всего в нескольких сантиметрах от меня.
– Почему ты не хочешь, чтобы я помогла тебе? – спросила я.
– Потому что никто не может мне помочь. Хватит пытаться. И перестань притворяться, что тебе не безразлично происходящее со мной. Прекрати вести себя так, будто мы с тобой друзья.
Эти слова ужалили меня, словно осы.
– Кто же мы тогда такие, если не друзья?
– Я демон, который обманул тебя, – ответил волк. – Ты моя узница.
Я прикусила губу, чтобы не разреветься.
Молчание тянулось и тянулось, моя подушка постепенно промокла от слез.
– Но ты мой друг, – сказала я, наконец. – И мне не важно, что
